Она не научилась бы ездить верхом, никогда бы не довелось ей спать под открытым небом, под звездами, и не пришлось бы загорать под палящим солнцем. Никогда не научилась бы она восхищаться красавцами лонгхорнами, которыми так гордился отец.

Впереди ее бежали быки; они хлестали себя хвостами по спинам и поводили из стороны в сторону своими длинными мордами. Лес бы ни за что не поверила, что у нее может родиться к ним теплое чувство — к этим костистым, большеухим, огромным животным. Наверное, отец не зря придумал все это. Наверное, он хотел, чтобы они с Фредди научились любить строптивых гигантов так же, как их любил он сам.

И самое главное: если бы наследство перешло к ним без всяких условий, Лес никогда бы не узнала по-настоящему своих сестер, не научилась бы их любить.

Смахнув пот со лба, Лес подъехала к Фредди.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — с тревогой в голосе спросила она, глядя на подвязанную руку сестры. — Лучше?

— Неплохо. По крайней мере сиделка мне больше не нужна, — с улыбкой ответила Фредди. — Но с твоей стороны было очень мило потребовать в свое распоряжение хвост, чтобы за мной приглядывать.

Лес в смущении опустила голову. Она действительно великодушно уступила левый фланг Чарльзу, чтобы находиться рядом с сестрой. Фредди вздохнула:

— Все еще чертовски больно. Лес, ты могла представить себе, что мы закончим перегон со шрамами — в прямом, а не в переносном смысле?

Приглядывая за отстающими быками и время от времени подгоняя их, сестры ехали рядом и болтали о пустяках — о кроликах и койотах, встречавшихся на пути; говорили и о вещах более серьезных — об Алекс и Джоне. Лес приходилось крепиться изо всех сил, чтобы не рассказать о предложении Колдуэлла и о том, как Уорд угрожал ей, как бил ее и каждый день требовал, чтобы она «потеряла» нескольких быков. Но ведь Фредди не стала бы молчать и обо всем рассказала бы Дэлу, как бы она, Лес, ни упрашивала ее не делать этого. Сама того не желая, Фредди могла погубить сестру, потому что Хзм наверняка отомстил бы. Лес прилагала отчаянные усилия, чтобы вообще не думать о будущем.

— Лес… — тихо проговорила Фредди в конце рабочего дня, когда они загоняли на лежбище последних быков. — Лес, эта рана заставила меня по-другому взглянуть на вещи. Я вдруг задумалась о смерти, и… я просто хочу, чтобы ты знала: я очень рада, что мы провели вместе это время. Раньше я была тебе не очень хорошей сестрой и не очень хорошей подругой, но в будущем я это исправлю.

Фредди покраснела от смущения — она не привыкла к такого рода высказываниям. Лес также порозовела.

— И я тоже… столько тебе всего наговорила…

— Если мне не изменяет память, Лес, я тебя на это провоцировала. Да и я говорила тебе ужасные вещи. И очень сожалею об этом.

Они никогда не сказали бы нужных слов, если бы не понимали друг друга, не чувствовали друг друга. Желая сделать сестре что-нибудь приятное, Лес кивнула в сторону Дэла, скакавшего к полевой кухне, и проюворила:

— Он хороший человек, Фредди. Надеюсь, вы сделаете так, чтобы все у вас вышло, как хочется вам обоим.

— Не знаю, возможно ли это… — Поморщившись от боли, Фредди поправила перевязь и посмотрела в спину Фриско. — Я решила: раз жизнь коротка, надо прожить ее так, как тебе самой хочется, а не так, как хотят от тебя другие. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Лес понимала. Фредди решила следовать зову сердца, даже если счастье продлится недолго. Случись такое прежде, Лес принялась бы отчитывать сестру — отчитывать с сознанием своего нравственного превосходства.