Его волосы стоят торчком, а на щеке след от подушки.

– Что у тебя с волосами? – спрашиваю я, протягивая руку и снова пытаясь их пригладить.

– Ну, я спал, – говорит он и улыбается. – С тобой.

Оглядев беспорядок вокруг нас, я смеюсь.

– Тут словно ураган пронесся. А тебе разве не надо на работу?

– Возьму первый в этом году отгул, – отвечает он. И тут же резко толкает меня на спину, а сам нависает надо мной. Люк неторопливо рассматривает мое лицо, но мне трудно сейчас понять его эмоции.

Происходящее – оно настолько настоящее.

– Ты была в душе? – интересуется он.

– Да. Это ничего? Я чувствовала себя слишком липкой.

Конечно, могу ошибаться, но он выглядит немного гордым собой.

– Можешь делать здесь что угодно, – говорит он и прячет лицо у моей шеи. – Черт, ты так приятно пахнешь.

– Надеюсь на это, – отвечаю я, хихикая, когда его щетина щекочет мою кожу. – Это же твое мыло.

Он посасывает мою шею, а потом поднимает на меня взгляд.

– Марго еще тут?

– Только что уехала. У вас это в крови? Она сделала только один тост, – засмеявшись в ответ, Люк осыпает легкими поцелуями мое горло. – Ну кто ест только один тост? У вас, Саттеров, какой-то пунктик насчет непарных кусочков еды?

Застонав, он говорит:

– Логан. У меня нет никакого желания сейчас говорить о своей сестре.

Он перемещается чуть ниже и прижимается ко мне бедрами, делая ими легкие вращательные движения.

Мы оба голые, и от этих ощущений – мягкого прикосновения кожи к коже – я резко задерживаю дыхание. Мы не впервые вместе без одежды – хотя и не так долго – но это все равно достаточно ново, чтобы ощущения были острыми от прикосновения всего его обнаженного тела с моим.

В комнате прохладно, она расположена в задней части дома, в тени двух больших эвкалиптов. Но все равно тонкие лучи солнца умудрились пробиться сквозь листья, согревая изножье кровати и выхватывая из тени танцующие пылинки. В их свете кожа Люка кажется золотистой, как будто он светится изнутри.

Видимо, он тоже это заметил и смотрит, как цвета нашей кожи отличаются друг от друга. Моя грудь сильно светлее, чем все тело, и на ней следы как минимум трех разных купальников. Может, он привык к девушкам, пользующихся автозагаром или загорающим полностью, но нет – он заворожен разницей оттенков.

Положив ладонь на мой сосок, Люк совсем чуть-чуть кружит ею, но этого достаточно, чтобы он затвердел, а пальцы моих ног поджались. Мне всегда нравились игры с сосками – он это уже давно выяснил – и этот прямой импульс от них прямо между ног. Каждое прикосновение, как мягкое, так и сильное, – словно электрический разряд, направленный в клитор. И я уже чувствую, насколько мокрой стала и как сильно жажду большего.

Увидев мою реакцию, Люк со стоном произносит мое имя и наклоняется осыпать укусами мои ключицы и верх груди. Он настойчиво посасывает один сосок, пощипывая при этом другой, и в ответ я шире раздвигаю ноги, чтобы дать ему больше места.

Люк приподнимается и целует сначала мою верхнюю, а потом и нижнюю губу, сильно посасывая, от чего немного больно. Смещается ниже и покрывает поцелуями мою шею, между грудей и ребра. Губы покалывает, и, проведя по ним пальцем, я чувствую, какие они горячие и припухшие.

– Честное слово, я современный мужчина, ни капли не пещерный человек и, спасибо женщинам моей семьи, самый ярый феминист на свете, но блядь, до чего же я люблю запах своего мыла на твоей коже.

Я смеюсь и запускаю пальцы ему в волосы, пока он целует мой живот и шепчет, как хороша моя кожа на вкус и запах. Когда он добирается до тазовых костей, инстинктивно мне хочется его остановить, но я не в состоянии произнести хотя бы слово.