Я аж подпрыгиваю на сидении.

– Господи боже, это еще зачем?

Но она меня уже не слышит.

Я оглядываю парковку – у местечка с самой вкусной мексиканской едой, и где в обозримом будущем я надеюсь поужинать – и наблюдаю за группой чаек, сражающихся за кусок тортильи, которую им кто-то бросил. В желудке урчит от голода.

Две секунды спустя я слышу клик в трубке, и затем Марго спрашивает:

– Все тут?

– Ну да, – бормочу я.

– Я здесь, – бодро отвечает мама. – Что случилось, Пузыречек?

Мама и ее прозвища. Просто без комментариев.

– Ничего, – отвечаю я. – Честно говоря, я не понимаю, почему сейчас не ужинаю, вместо того чтобы болтать тут с вами.

– Люк нервничает по поводу заявления, – говорит Марго.

– Марго, сто раз тебе говорил, я не нервничаю! – спорю я с ней. – Все уже решено.

– О, это же прекрасно, дорогой! Ты уже написал им? – спрашивает мама, и я издаю громкий стон.

– Не забудь, до вторника, – они обе хором напоминают мне.

– Просто поразительно, – говорю я. – Я сегодня утром сам оделся. Позавтракал. Умудрился без посторонней помощи добраться до работы и…

– Я или папа можем отправить, – одновременно со мной говорит мама.

– Или я, – добавляет Марго.

– Я как-то даже побрился без происшествий, – продолжаю я, но точно знаю, что они меня не слушают.

– Люкер, – ни капли не смущаясь, перебивает меня Марго, – а ты вообще извинился перед Миа?

Блин, моя сестра та еще зловредная сучка.

– Ты про Миа Холланд? – уточняет мама.

– Ага, – в восторгом подтверждает Марго.

Закрыв глаза и зажав переносицу пальцами, я бормочу:

– Ну приехали.

– А почему он должен извиниться перед Миа? – наседает мама.

Я качаю головой.

– Марго, я больше в жизни тебе ничего не расскажу.

Но моя сестра только смеется.

– Ну да, можно подумать, сможешь хранить от меня секреты.

– Люк, – вклинивается мама, – что случилось с Миа?

– Расскажи ей, – торопит меня Марго.

Откинувшись головой на подголовник сидения, я стараюсь по-быстрому сообразить, как много прямо сейчас готов рассказать. Знаю, они о многом в курсе. Они на самом деле любили Миа и всегда будут. Но жизнь идет вперед. И нам двоим пришлось тоже.

С Миа меня связывала крепкая дружба. И мы не просто подарили друг другу первый поцелуй, первое прикосновение и свою девственность – да мать вашу, мы были влюблены! Она спокойная тихоня, я – легко шел на контакт с людьми и был порой безбашенным. Она знала меня лучше, чем я сам, и пусть это такое жуткое клише, но то была наша реальность. Я рассказывал ей обо всем, а если и нет, то только потому, что она уже догадывалась и сама. Такое взаимопонимание шло со времен детства, когда мы вместе росли. Нас связывала общая история. Любая другая женщина в моей жизни будет располагать сокращенной версией меня, даже если будет сильно стараться. И поэтому я знаю – по крайней мере, сейчас – что любая другая женщина сильно во мне ошибется. А это нечестно.

Закрыв глаза, я вспоминаю тот разговор в баре у Фреда.

И Миа, представляющую меня своему мужу.

Мужу…

Она кажется старше, но не внешне. Это в ее взгляде – он стал тверже, и она, чуть что, не отводит его так быстро. Она не заикается и не произносит протяжно односложные слова. Миа представила его – из-за грохота пульса в ушах я едва расслышал его имя – и я был…

Я был в ужасе.

– Муж? Ты… замужем? – ошалело переспросил я.