– Не забудь разослать групповое смс, – говорит он ей. – Нельзя же оставлять маму и бабулю в неведении.

Она поворачивает телефон к нему экраном.

– Ой, уже как раз открыла.

Люк добродушно пожимает плечами и откусывает сэндвич.

– У меня достаточно мужества это принять.

Перевожу взгляд на Миа и вижу ее широкую улыбку.

– По крайней мере, на этот раз твой стыд-позор не заснят на пленку.

– О боже, как это я забыла про Хоумкаминг! [Homecoming – «Возвращение домой», мероприятие, где собираются выпускники и студенты: встречи, танцы, спорт – прим. перев.] – вскрикивает Харлоу.

– Думаешь, мне тогда было стыдно? – спрашивает Люк, придвинувшись поближе ко мне. Так близко, что наши руки соприкасаются от плеча до локтя.

Он всем дает понять, что я в этом разговоре не лишняя.

Дает понять, что он здесь из-за меня.

Он общается со мной, потом с Миа и ее подругами, имея в виду, что «Вот это наша общая история. А вот это сейчас – моя».

Запнувшись, мое сердце падает в низ грудной клетки, когда чувствую на себе пристальный взгляд Харлоу. Я смотрю на нее, отчаянно желая перенаправить ее тяжелое внимание на что-то еще.

– А что там было на Хоумкаминге? – спрашиваю я.

Миа уже смеется, и это рассеивает зарождающееся напряжение, которое – слава богу – ни Люк, ни Марго не успели заметить.

– Представь только: футбол, перерыв. Имей в виду, что это наш последний курс, и парням совершенно фиолетово на хорошее поведение. Все на трибунах ждут, когда выйдет группа поддержки, и тут на поле выбегает несколько голых парней в масках!

Взглянув на Люка, я понимаю, что неосознанно прижалась к нему. Его запах чистый и теплый. Почувствовав аромат его мыла, я вспоминаю, что он был немного другим на моей коже. Люк покраснел, и румянец виден даже несмотря на загар. Он едва сдерживается от хохота.

Марго кивает.

– А на трибунах репортеры местной газеты! Пара тысяч родителей с фотоаппаратами. И вот: мотающиеся пенисы – вспышки! – потом задницы – снова вспышки! Наша тетя узнала его по заднице на фото, которое бабуля разослала всей семье.

Она с трудом договаривает, прежде чем упасть и расхохотаться.

– Господи, – говорю я ему. – Чем ты только думал?

– Знаешь, что, – отвечает Люк, жестом показывая на все свое тело. – Иногда ты просто не можешь сдерживать своего рвущегося наружу зверя, ясно?

Раздается коллективный стон, и теперь уже никто не может сдержать громкий ржач. Лола хохочет так сильно, что задыхается.

– Ему пришлось нести наказание на общественных работах в доме престарелых, и все лето его щипали за попку пожилые леди, видевшие его в газете!

– Не могу поверить, что забыла об этом! – Марго вытирает слезы. – Боже, я уже плачу.

– У меня бока болят, – говорит Харлоу, наклонившись вперед, чтобы выровнять дыхание.

– Сделал, что смог, – замечает Люк. Он выглядит совершенно невозмутимым и откусывает огромный кусок сэндвича, и я признаюсь честно – я впечатлена. Еще я понимаю, что за все это время он еще ни разу не посмотрел в телефон, и гадаю, дело ли в присутствии его сестры.

Наконец отдышавшись, Харлоу обращает свое внимание на Люка.

– Так, теперь о малоприятном, – вытерев слезы под глазами говорит она. – Что ты собираешься делать? – я задерживаю дыхание, но потом медленно выдыхаю, когда она продолжает: – Слышала, ты собрался в магистратуру на юрфак?

– Надеюсь на это, – отвечает он. Люк начинает объяснять, что он практикант – Марго тут же перебивает, чтобы похвастаться, что это крупнейшая юридическая компания, сопровождающая сделки, во всем округе – и поэтому у него часто не хватает времени сходить в туалет без стопки документов под мышкой.