Джимми чудом выжил, но после этого происшествия Эдварда, в возрасте всего восьми лет, отправили за океан – он был помещен в закрытую частную школу в Англии. Как утверждается, некоторые из его друзей по этой школе в дальнейшем стали членами так называемого Круглого Стола, организованного небезызвестным Сесилем Родсом.

В 1870 году умерла мать и отец вернул сына домой. В четырнадцать лет ему выдали путевку в жизнь – жизнью оказались частные школы в Вирджинии, а затем в Коннектикуте. Отец Эдварда Манделла Хауса жил и умер англичанином, однако его сын родился американцем и, что чрезвычайно важно, американцем-южанином, "янки из Коннектикута" откровенно презиравшим. В первой же школе на "рабовладельца" немедленно наехали старшие мальчики. Дедовщина это ведь отнюдь не русское изобретение и существует она в любом закрытом сообществе не только мальчиков, но и девочек. Новичку попытались указать на его место в школьной иерархии. Ответом на это стал некий "инцидент". История умалчивает в чем именно инцидент заключался, но результатом его стало то, что Эдварда больше никто и никогда не трогал. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что в багаже, который четырнадцатилетний ученичок таскал за собой из школы в школу, находились револьвер и охотничий нож.

Таким было детство будущего "делателя королей". Как как-то заметила обожавшая сорванца нянька, старая суеверная негритянка: "Тебе удалось остаться целым и невредимым только потому, что ты седьмой сын седьмого сына."

Луковица – 13

В 1877 году Эдвард Хаус стал студентом Корнеллского университета. Этому предшествовали следующие обстоятельства. В возрасте семнадцати лет он оказался в Нью-Хэйвене, в школе Хопкинса, в которой его, по замыслу отца, должны были подготовить к поступлению в Йейл, престижный не только сегодня, но и уже в конце XIX века. В школе Хопкинса Эдвард нашел своего первого на Севере друга.

Мальчишки понравились друг-другу с первого же взгляда, а дружба в этом возрасте, как то каждому из нас известно, отличается особой крепостью и беззаветностью. Друга звали Оливером Мортоном и был он сыном человека по имени Оливер Перри Мортон. Товарищ Мортон старший занимался тем, что по жизни был сенатором от штата Индиана. Слово "политика" Эдвард Хаус, слышал, конечно же, и раньше, но благодаря Мортону младшему он в эту самую политику окунулся с головой, что было очень даже понятно – предстояли очередные президентские выборы, а сенатор Мортон рассматривался как одна из возможных кандидатур на этот пост от республиканской партии и вполне естественно, что его сын ни о чем другом не мог ни говорить, ни думать. Своей одержимостью он заразил и Эдварда.

Южанин Хаус, в отличие от северянина Мортона, был демократом (настолько, насколько в 17 лет вообще возможно быть приверженцем той или иной политической партии), но горячие споры на политические темы дружбе отнюдь не вредили. Мир политики, реальной, замечу, политики, а вовсе не газетного ее варианта, увлек Хауса до такой степени, что он забросил учебу (в школе он был последним по успеваемости) и они, напару с сыном сенатора, при первой же возможности ехали в Нью-Йорк, в штаб-квартиру республиканской партии, а то, бывало, добирались и до Вашингтона, до этого, по выражению Хауса, the center of things, где его тепло принимали в сенаторском доме и где он опять же становился свидетелем закулисных политических интриг. Затесавшись в свиту Мортона, друзья проникали на заседания Сената и, сидя там, Хаус получал настоящее образование, как он выражался позднее – "я учился в школе, которая была куда престижнее школы Хопкинса и учеба в ней была куда как интереснее.