– Когда я покидала Нью-Йорк, я и представить не могла, что окажусь здесь с тобой.

– И с Розалиндой.

– Да. – Она тебе нравится? Я хочу сказать...

– Я ужасно к ней привязалась. Она замечательная, умная, живая и задорная.

– Я горжусь ею.

– Роза и Мария тоже гордились бы ею и тобой. Шутка ли – проделать столь длительное и опасное путешествие для ребенка!

Мэверик прочистил горло.

– Дорога была тяжелой, но мы выжили. А сейчас только это и важно. Остальное не в счет.

– Но ты ведь не собираешься снова на Юг?

– Нет, – усмехнулся он. – Розалинда, возможно, поедет туда, когда станет постарше.

– Я рада, что ей здесь нравится.

– Я тоже.

Синтия и Мэверик замолчали. Они смотрели, как лунный свет превращает реку в серебристую ленту.

– Значит, мысль о Марии больше не смущает тебя? Мэверик обнял ее за плечи и привлек ближе к себе.

– Не смущает.

Синтия прижалась к нему, угнездилась рядом, наслаждаясь его теплом.

– Я всегда буду помнить, что она была с тобой раньше меня, и всегда буду жалеть, что не встретила тебя прежде. У меня такое чувство, что мы потеряли много лет.

– Знаю, что ты хочешь сказать. – Он провел рукой от ее запястья к плечу. – Но все это в прошлом. Сейчас надо начинать жизнь заново.

– Вместе?

– Это то, о чем я хочу услышать.

Она посмотрела ему в лицо и снова потянулась к нему. Синтия ощущала запах Мэверика, чувствовала скульптурную четкость его мышц, слышала сильное биение сердца. Как она могла даже помыслить о том, чтобы оставить его, особенно теперь, когда он почти объявил ей о своей любви?

Но нет, пока еще он ни слова не сказал о ней. И чего же он медлит? Почему она должна ждать его признания? На эти вопросы у нее не было ответов. Да, впрочем, она и сама еще не была готова связать себя прочными узами. Что же касалось настоящего, то Синтия вся принадлежала ему.

Мэверик запустил сильные пальцы в ее волосы, чтобы вынуть шпильки. И скоро ее рыжие, как клубника, волосы каскадом заструились вниз. Он зарылся лицом в эти длинные пряди, потом нежно наклонил ее голову назад, чтобы было удобнее поцеловать. И тотчас же принялся ласкать и дразнить ее губы. Его язык изучал ее рот и пробовал его на вкус. Она застонала и обвила руками его шею. Он целовал ее, забыв обо всем на свете, и чувствовал ее полную отдачу. По их телам заструился жар. Мэверик принялся целовать и покусывать ее шею, торопливо расстегивая блузку. Он нежно дотронулся до каждого из ее сосков и наблюдал, как ее тело отвечает на ласку, потом стал гладить ее груди, пока она беспокойно не зашевелилась. Он расстегнул чехол ее корсета и стянул блузку. Теперь Мэверик целовал ее округлые плечи, потом снова губы, груди Синтии, прикрытые его ладонями, отделял от него только корсет.

Но скоро и этого Мэверик у показалось недостаточно. Он потянул кверху юбку, чтобы можно было прикасаться к безупречно гладкой коже ее ног. Она слегка раздвинула их, но их разделяло еще слишком много слоёв ткани. Мэверик заставил Синтию подняться на ноги и раздел ее. Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная, и он любовался ее красотой на фоне ночной декорации. Потом он снова привлек ее к себе, продолжая ласкать и гладить, пробуждая в ней еще большую страсть. Ее кожа была гладкой и нежной, особенно по сравнению с грубой тканью его одежды, поясом с пистолетами и кожаным жилетом. Синтия остановила его и отступила назад. Он затрепетал:

– Синтия? Иди сюда.

– Разденься, чтобы я могла видеть тебя. Он покачал головой.

– Если ты носишь мое клеймо, должен делать то, чего хочу я.

– Ты быстро учишься.