— Сесил, вы просите у меня благословения?

Он шумно выдохнул:

— Я хотел бы жениться на Айрис, а она и слышать не хочет. Упрямая, как мул, но я тоже не слабак. Просто знайте, что мои намерения…

— Честные и благородные, — закончила Тори, глубоко тронутая его словами. — Я голосую за вас.

— Правда? — Сесил откинулся назад, и крыльцо застонало под его тяжестью. — Это большое облегчение для меня, Тори. Слава господу всемогущему, что с этим покончено. — Он мотнул головой и опять глотнул пива. — У меня язык едва не отсох во рту.

— Да нет, вы прекрасно справились, Сесил. Вы должны сделать ее счастливой.

— Я и собираюсь.

Снова вздохнув с облегчением, Сесил обвел взглядом задний двор.

— Хорошая ночь.

— Да, очень хорошая.

В доме бабушки Тори спала глубоко и спокойно, без сновидений.

— Хорошо бы ты еще осталась на денек-другой.

— Мне надо приниматься за дело.

Айрис кивнула, стараясь сдерживать чувства, глядя, как Тори несет саквояж к машине.

— Когда немного устроишься, позвони.

— Ну, конечно, позвоню.

— И сразу же поезжай к Джей Ару, чтобы они с Бутс помогли тебе в чем надо.

— Я навещу его, тетушку Бутс и Уэйда, — пообещала Тори.

Она расцеловала бабушку в обе щеки.

— И перестань обо мне беспокоиться.

— Да я уже начала по тебе скучать. Дай мне руки. — Тори заколебалась, но Айрис крепко их сжала и так пристально поглядела на внучку, что лицо ее словно расплылось в тумане. Айрис не обладала даром ясновидения, как Тори, она могла различать только цвета и формы. Серый цвет — беспокойства, мерцающий розовый — возбуждения, тусклый синий — печали. И сквозь эту пелену темно-красный — цвет любви.

— Все будет в порядке, — и Айрис в последний раз сжала ее руки. — А если я тебе понадоблюсь, то я здесь.

— Я всегда это знала, ба.

Тори села в машину и глубоко вздохнула.

— Не говори им, где я.

Айрис кивнула, зная, что внучка говорит о родителях.

— Не скажу, не беспокойся.

— Я люблю тебя.

И Тори отвела взгляд и уже смотрела только вперед.

По сторонам дороги разворачивались и убегали вдаль нежно зеленеющие поля. Земля никогда не имела над ней той власти, что испытывают некоторые люди. Тори любила посадить какой-нибудь цветок в саду, но страстного желания чувствовать землю под своими руками, ухаживать за посевами и любовно собирать урожай — этого она не ведала. Больше всего ей нравилось видеть, как все растет.

Аккуратно возделанные и ухоженные поля уступали место дубравам, где деревья были увиты мхами, зарослям сумаха, лентам темноводных рек, которые нельзя приручить насовсем. От земли шел густой запах. Удобрения и болотная топь. Они в большей степени запах Юга, чем аромат магнолий. Ведь она, между прочим, в самом сердце Юга. Ухоженные парки и аккуратные лужайки — его парадная сторона, на самом деле он живет трудом и потом и своими таинственными реками.

Тори ехала проселочными дорогами: ей хотелось побыть в одиночестве, но с каждой милей она все более ощущала себя связанной с окружающим миром.

На западной окраине Прогресса вдоль дороги потянулись дома с опрятными дворами, где зелень поддерживалась подземными оросителями. На подъездных аллеях стояли автомобили последних марок, а тротуары были широкие и гладкие. Наверное, размышляла Тори, дома принадлежат молодым парам с двойным доходом, которые хотят иметь красивый и удобный дом в пригороде, чтобы здесь завести настоящую семью.