|
Можно было подумать, что гном подозревает Настю в возмутительном и одновременно экстравагантном преступлении типа кражи семьи бегемотов из королевского зверинца с последующим укрывательством в собственной спальне. Только вот бегемотов в Лионее не было. И зверинца тоже. Поэтому иногда по воскресным и праздничным дням Насте бывало скучно. Но не только сегодня. – И этот вопрос не мог подождать до завтра? Роберт, ты, наверное, забыл, какой сегодня день… – Самый счастливый день в твоей жизни? – предположил Смайли из-за стойки с телевизором. – Теоретически – да, хотя у меня нехорошее предчувствие… Что там у тебя за вопрос? Надеюсь, он стоит всего этого шума… – Стоит, – невесело кивнул Смайли. Он как бы между прочим заглянул во вторую комнату, прошелся по ней, но не обнаружил там ни бегемотов, ни чего бы то ни было еще предосудительного. Разве что несколько огромных букетов были небрежно свалены в углу и забыты там с прошлой ночи, что Настю безусловно не украшало, но Смайли не интересовался цветами. – Мой вопрос того стоит, Анастасия, – с довольно мрачной интонацией провозгласил он. – Где твой муж? Неслабый вопрос, мистер Смайли, хотя бывают вопросы и покруче. А уж ответы… Ох уж, эти мне ответы. Однажды я читала статью… Хотя кого я обманываю? Какую еще статью, это была колонка на предпоследней странице глянцевого журнала, нечто вроде теста под названием: «20 признаков того, что девушка повзрослела». Или «30 признаков»? Короче говоря, признаков там было перечислено навалом; меня же замкнуло где- то в начале списка. Я выяснила, что сойду за взрослую, если: – в послужном списке у меня числится «один невыразимо прекрасный роман» и «один невыразимо ужасный роман» (непонятно только – куда записывать роман, который начинался прекрасно, а закончился сущим кошмаром); – хотя бы раз я пила шампанское, сидя в ванне (мой случай – не в самой ванне, но в ванной комнате, сидя на полу, и… все- таки это было не шампанское); – я перестала беспокоиться о форме и длине своего носа (господи, где же то счастливое время, когда мне не о чем было беспокоиться, кроме как о форме носа?! Ау?!); – я могу лгать своим хорошим знакомым и не испытывать при этом угрызений совести. Вот тут- то я и задумалась о том, как взросление подразумевает привычку к чужой и собственной лжи. И это было не отвлеченное философское рассуждение , потому что летела я тогда то ли из Лионеи в Прагу, то ли из Праги в Берлин, но в любом случае я собиралась сделать пару вещей, о которых я потом также не буду сожалеть. Ведь я уже вполне взрослая девушка. – Где Денис? – спросил Смайли. Настя покосилась на пустую половину постели. – Его здесь нет, – ответила она. – И где же он? Настя пожала плечами. – Он был здесь ночью? Настя не выдержала и хихикнула. – Я хотела сказать – да, Роберт, он был здесь ночью. Это я хорошо помню. – Куда же он делся? – Может быть, он вышел? – Куда вышел? – Может быть, за утренними газетами… Судя по выразительно сжавшимся губам Смайли, эта версия его не устроила. Настя напрягла фантазию, что было непросто, учитывая время суток и некоторые другие обстоятельства: – Может быть, Протокол предусматривает, что наутро после свадьбы наследный принц Лионеи должен исполнить какие-то священные обряды? Типа, навестить могилы предков? Исповедаться отцу? Смайли скептически покачал головой: – Нет никаких таких обрядов. |
