После превышения определенной дозы кофе просто перестает действовать. И если бы не мерзкий запах освежителя воздуха, который хмурый таксист-латыш зачем-то повесил в салоне своего мини-кэба, я бы прямо там и отрубился.

Дин-стрит была перетянута сигнальной лентой от пересечения с Олд-Комптон до самого угла Мирд-стрит. Я с ходу заметил по крайней мере два микроавтобуса «Мерседес Спринтер» без какой-либо маркировки и целый косяк серебристых «Воксхолл Астра»: последнее говорило о том, что представители Департамента расследования тяжких преступлений уже здесь.

Знакомый констебль из уголовного отдела Белгравии ждал меня у ленты. Чуть выше по Дин-стрит криминалисты уже растянули тент над входом в клуб «Граучо».

Выглядело страшновато — вроде территории для учений по использованию бактериологического оружия.

Внутри меня ждала сержант Стефанопулос. Это была невысокая женщина грозного вида, чья широко известная мстительность снискала ей заслуженную славу: все знали, стоит заикнуться об ориентации этой лесбиянки в форме, и ты за это ответишь. Фигура у нее была плотная и коренастая, а квадратное лицо не делала изящнее даже стрижка под Шину Истон. Эту прическу также можно было бы назвать «выпендрежным лесбийским ежиком в духе постмодерна» — но так сказал бы только тот, кто очень-очень хочет, чтобы ему сделали больно.

Сержант Стефанопулос уже надела голубой одноразовый защитный костюм, полученный от криминалистов. На шее у нее висел респиратор. Кто-то принес два складных стула и разложил на них защитный костюм для меня. Мы называем такие штуки «презервативами». Потеешь в них, как лошадь. На ногах сержанта Стефанопулос я заметил пятна крови — они сплошь покрывали полиэтиленовые бахилы.

— Как ваш шеф? — спросила сержант, когда я сел и принялся переодеваться.

— Нормально, — ответил я. — А ваш?

— Тоже, — сказала она. — Через месяц вернется на службу.

Сержант Стефанопулос знала, что собой представляет «Безумие». Вообще это знали до странности многие старшие офицеры, просто данный вопрос было не принято обсуждать в светской беседе.

— Вы старший следователь, мэм? — осведомился я. Офицер, который руководит следствием, — это обычно как минимум старший инспектор, но отнюдь не сержант.

— Нет, конечно, — ответила она. — К нам направили шеф-инспектора сыскной полиции из Управления по расследованию уголовных дел в Хэверинге, но он выбрал неудачный управленческий подход к сотрудничеству наших структур. А в подобных случаях старшим офицерам предписывается брать ситуацию под контроль, если позволяет квалификация.

Другими словами, шеф-инспектор предпочел не покидать своего кабинета и предоставил сержанту Стефанопулос разруливать все самостоятельно.

— Всегда приятно, когда старшие офицеры демонстрируют такую прогрессивную позицию во взаимодействии с высшим руководством, — отозвался я и был даже вознагражден чем-то вроде улыбки.

— Готовы?

Я надел капюшон и затянул под подбородком шнурок. Сержант Стефанопулос протянула мне респиратор и двинулась внутрь помещения. Я последовал за ней. Пол в холле был выложен белой плиткой, и, несмотря на явные усилия уборщиков, от двустворчатых решетчатых деревянных дверей еще тянулись кровавые разводы.

— Тело внизу, в мужском туалете, — сказала сержант Стефанопулос.

Лестница, ведущая вниз, была такой узкой, что нам сперва пришлось подождать, пока по ней гуськом поднимется толпа криминалистов, и только потом спускаться самим. Многопрофильных бригад криминалистов не существует в принципе. Это было бы слишком накладно, поэтому мы каждый раз звоним в Министерство внутренних дел и бронируем выезд нужных специалистов.