— Ну? — спросила она.

— Не вполне, — наконец ответил я. — Если его атаковали с помощью магии, то сделали это не напрямую.

— Давайте не будем употреблять такую формулировку, — скривилась сержант Стефанопулос. — Лучше сказать, «действуя орудием неясного типа».

— Как скажете, босс, — пожал я плечами. — Только вполне может оказаться, что «орудия неясного типа» тут совершенно ни при чем.

— В смысле? У тетки были зубы между ног — это, по-вашему, «ясный тип»?

После первого такого нападения мы с Найтингейлом это как раз обсуждали.

— Ну, может, у нее был зубной протез. Такие, знаете, вставные челюсти, только установленные… вертикально. Если женщина их носит, то, как вы думаете, не могла ли она… — Я поймал себя на том, что делаю пальцами хватательные движения, изображая защелкивающиеся челюсти, и тут же прекратил.

— Ну, я бы так не смогла, — призналась сержант Стефанопулос. — Однако спасибо вам, констебль, за впечатляющую версию, я теперь наверняка не сомкну глаз всю ночь.

— Вряд ли, босс, это только мужики до утра спать не дают, — сказал я. И зря, очень зря.

Сержант Стефанопулос бросила на меня странный взгляд.

— Самый умный, да? — буркнула она.

— Извините, босс.

— Знаете, Грант, что бы я предпочла? Нормальную пятничную поножовщину, когда один несчастный недоумок режет другого только за то, что тот не так на него посмотрел, — сказала она. — Такой мотив мне, по крайней мере, понятен.

Мы молча постояли, вспоминая подобные происшествия: казалось, это было давным-давно.

— Официально вы в расследовании этого дела не участвуете, — резюмировала сержант. — Вы — всего лишь консультант. А я — старший следователь, и когда вы мне понадобитесь, я вас вызову. Ясно?

— Да, босс, — ответил я. — Я пока мог бы проработать несколько версий, используя, так сказать, методы расследования «неясного типа»…

— Ладно, — сказала сержант Стефанопулос. — Но все действия вы будете сначала согласовывать со мной. Все нормальные данные передадите в мой отдел через «ХОЛМС», а я со своей стороны прослежу, чтобы вся паранормальщина попала к вам. Это тоже ясно?

— Так точно, шеф!

— Вот и умничка, — кивнула она. Слово «шеф» ей явно польстило. — А теперь брысь отсюда, и, надеюсь, больше я вас не увижу.

Поднявшись по лестнице, я зашел в палатку, растянутую криминалистами, и осторожно снял там свой защитный костюм, стараясь не запачкать кровью одежду.

Сержант Стефанопулос хотела, чтобы я участвовал в расследовании этого дела как можно меньше. После погрома в Ковент-Гардене, когда сорок человек оказалось в больнице, еще двести, включая большую часть группы, занятой в опере «Билли Бадд», были арестованы, заместитель комиссара заработал сначала нервный срыв, а потом дисциплинарное взыскание, а собственный шеф сержанта Стефанопулос оказался на больничном из-за шприца со слоновьим транквилизатором, который я в него воткнул (в свою защиту могу сказать, что он в этот момент пытался меня повесить), — и да, потом толпа еще разнесла Оперный театр и сожгла рынок, — так вот, после всего этого я был только рад участвовать в новом расследовании как можно меньше.

Вернувшись в «Безумие», я застал Найтингейла в утренней столовой. Он накладывал себе кеджери из блюда на серебряном подносе — одном из тех, которыми Молли каждое утро упорно загромождает сервировочный столик.