Лиззи залилась краской. Несколько человек, находившихся поблизости, рассмеялись, Джереми же был слишком смущен.

– Ладно, Герцог, погнали.

Они направились дальше. Джереми нагнал Ковбоя и пошел рядом с ним вдоль променада. Миновав площадку, они спустились по бетонной лестнице и оказались на пляже.

4

Музыка, похоже, звучала где-то впереди. Дэйв заметил, что в северном конце променада собралось кольцо слушателей.

– Пойдем глянем, что там, – сказал он.

– Всяко лучше чем опрашивать троллей, – вздохнула Джоан.

После обеда они допросили семерых попрошаек, и никто из них ничего не знал о человеке по имени Енох. На вопрос, не замечали ли они прошлой ночью чего-нибудь странного, один из бродяг сообщил, что на его глазах в небе завис космический корабль с планеты Моджо, в котором сидело существо, похожее на ящерицу, но ростом с человека, и посасывало через вставленную в горло трубочку содержимое собственного желудка. Другой поведал, как его поймала парочка альбиносов и затащила под променад, чтобы там скормить своему ручному пауку. Какая-то бабенка утверждала, что к ней явилась Пресвятая Богородица, вручила круглый серый камень и сказала, что внутри спрятан алмаз. На протяжении всего рассказа бабенка не прекращала попыток разгрызть этот камень, точно грецкий орех. Следующий бомж и вовсе городил какую-то невнятную околесицу, еще один бросил на них взгляд и обозвал убийцами… Лишь один из опрошенных казался совершенно нормальным, но он утверждал, что всю ночь крепко спал в дюнах и ничего не видел.

Все это время Джоан лишь вздыхала да закатывала глаза и наконец сказала Дэйву, что расспросы попрошаек на променаде – пустая трата времени.

Не такая уж и пустая. Теперь Дэйв окончательно убедился, что история о «надкусившем сосиску» Енохе сродни байкам про спрятанный в камне алмаз, альбиносов-похитителей и пирушку инопланетного ящера.

В окружавшей музыканта толпе раздались аплодисменты. Горстка слушателей покинула круг. Большинство осталось, потом подошли еще несколько человек. Некоторые протискивались вперед, очевидно, желая отблагодарить исполнителя деньгами.

Когда Джоан и Дэйв подошли, заиграла следующая мелодия – «Когда святые маршируют». Музыка звучала с такой живой мощью, с такими затейливыми аккордами, что Дэйв решил: музыкантов как минимум двое. Пытаясь найти лазейку в толпе, чтобы подобраться поближе, он был уверен, что слышит дуэт, а то и целое трио, исполняющее банджо-версию «Святых» так мастерски, что зрители, только что хлопавшие в ладоши, остановились и замолчали, наслаждаясь игрой.

Джоан не стала расталкивать толпу, а ждала, когда Дэйв отыщет лазейку.

Завидев полицейских, кучка неряшливо одетых байкеров тут же отделилась от толпы и рассыпалась в разные стороны. Наконец Дэйв отыскал проход, и они с Джоан смогли пройти.

Не трио. Не дуэт.

Все это исполняла одна-единственная девушка, на вид не старше восемнадцати лет.

Она стояла прямо, как солдат по стойке «смирно», опираясь на одну ногу, а другую выставив вперед, и играла на банджо. Банджо было тяжеленное, таких больших Дэйву видеть еще не доводилось; оно висело на животе девушки, закрепленное широкой лентой.

Разложенный перед ней чехол был завален долларами и монетками, рядышком на тротуаре лежал расстегнутый рюкзак.

«Святые» закончились. Публика взорвалась аплодисментами. Девушка чинно склонила голову, вытянув руки по швам. Пока все хлопали, несколько человек (в основном дети, посланные родителями) вышли вперед бросить деньги. Несмотря на то что ее голова была опущена, Дэйв расслышал, как девушка вполголоса благодарила их.

Наконец, когда зрители поутихли, она подняла голову и, подмигнув мальчишке, стоявшему рядом с Дэйвом, заиграла «Паффа, волшебного дракона».