— Очень на это похоже, — задумчиво кивнул Морис. — Очень, по всем признакам.

— Но ведь ты же, помнится, говорил: нельзя человека заставить совершить преступление против его воли даже под гипнозом? Нельзя внушить ему ничего такого, что бы противоречило его моральным принципам. Разве не так?

— Понимаешь, это один из самых темных и спорных вопросов в теории и практике гипноза. На сей счет у крупнейших авторитетов мнения самые противоречивые. Надо в нем как следует разобраться.

За обедом муж был молчалив, задумчив и рассеян. А потом сразу ушел к себе в кабинет и сел за стол, обложившись толстенными учеными фолиантами. Я слышала, что часто он вставал и начинал расхаживать по комнате, так ему всегда лучше думалось.

Я старалась ничем не помешать ему и сама, конечно, думала о том же. Зная, разумеется, ничтожно мало о гипнозе по сравнению с Морисом, даже я прекрасно понимала, как интересен и важен этот вопрос: можно ли гипнотическим внушением заставить человека совершить преступление?

То, что Петер Гросс в тот момент, когда его поймали на месте преступления, вовсе не был в гипнотическом сне, меня не удивляло. Существует ведь так называемое внушение на срок. Человека усыпляют, внушают что-нибудь сделать через определенное время или по условному знаку, а пока забыть о задании. Он просыпается, ничего не помнит о сделанном внушении, а потом в назначенный момент точно его выполняет.

Опыты по такому внушению помогли, кстати, ученым узнать немало интересного о деятельности нашего подсознания — например, выяснить, что у каждого из нас есть «внутренние часы», идущие удивительно точно. Одной женщине, рассказывал Морис, внушили под гипнозом взять листочек бумаги и нарисовать на нем пирамиду ровно через 4335 минут после пробуждения. Она проснулась, ничего не помнила о внушении, занималась обычными домашними делами, но через три дня вдруг взяла листочек бумаги и нарисовала пирамиду. И это было сделано точно в назначенное время, ее «внутренние часы» шли минута в минуту с теми, по которым женщину проверяли ученые!

Причем задание может внушаться на длительный срок — иногда, как рассказывал мне муж, их не забывали и выполняли даже через год.

Некоторые опыты по внушению на срок Морис проводил при мне, и они всегда производили потрясающее впечатление. Только что человек был совершенно нормален, разговаривает с вами, шутит — и вдруг совершает какой-нибудь нелепый поступок, начисто забыв, что ему это внушили сделать в гипнотическом сне: громко запоет прямо на улице, станцует, поставит стул на стол.

И при этом никто из них не мог объяснить, почему так сделал. И всегда вид у людей, выполняющих задание, внушенное им на срок, становился в этот миг каким-то отсутствующим, как у лунатиков!

Неужели это действительно так хитро и необычно задуманное преступление? Мне не терпелось поскорее узнать это, но я не решалась отвлекать мужа расспросами. А он все читал, размышлял, расхаживая по кабинету, думал, не замечая меня и забыв обо всем на свете, машинально разрезая за ужином мясо и чуть не насыпав в кофе соль вместо сахара. И опять скрылся в кабинете.

Отвлек его от размышлений неожиданный гость, и вся эта и без того запутанная, заинтриговавшая меня история вдруг приобрела совершенно новый, какой-то бешеный ритм и начала ошеломлять одним невероятным поворотом событий за другим…

Когда раздался звонок у входной двери, я машинально посмотрела на часы. Мне показалось, что ослышалась: было уже без двадцати одиннадцать, час вовсе не подходящий для визитов. Мне почему-то стало страшно, я хотела позвать мужа, но он не вышел из кабинета, видимо, не слышал звонка. Поколебавшись, я не стала его отрывать от работы и одна вышла в прихожую.

Нет, мне не послышалось: звонок прозвенел снова — требовательно, резко.