В багровом облаке вырисовывался скелет нашего корабля. Сверкнула зеленая молния — крошечный ядовитый кинжал, — и в следующее мгновение там, где лежал Пит, мигнул огромный бледно-зеленый светлячок. Пит. спас меня в четвертый раз.

Я едва успел убраться в сторону, когда другой светлячок, на сей раз ослепительно яркий, вспыхнул у самого входа в мою дыру, и я почувствовал мягкий удар взрывной волны. Через скалу я слышал, как звякают о камень ошметки скафандра Пита, но, может быть, это у меня просто звенело в ушах от близкого взрыва.

Я пролез в заднюю дверь и оказался в другом пузыре, похожем на первый всем, даже наличием черного хода. Миновав этот третий проход, я развернулся и положил ствол свифта на неровный порог. Крузо здесь дома, и куда бы я ни забрался, он будет знать местность лучше меня. Какой смысл отступать дальше и потеряться в этих норах? Часы на приборной доске показывали, что с того момента, как Пит поймал пулю, прошло около полутора минут. Герметизация скафандра не нарушена, кислорода и запаса тепла хватит мне еще на четыре часа — Циркумлуна может прислать спасателей в течение половины этого срока, если мой сигнал получен и если крузо не перестреляет и их. Внезапно я с дрожью вспомнил, что подсветка может меня выдать, и погасил ее. Я хотел переменить позицию, но боялся, что крузо вычислит мое местоположение по звуковым колебаниям в камне. Я замер и сам начал прислушиваться к нему.

Ни света, ни звука, призрачная гравитация будто тебя испытывают в сурдокамере. Почти сразу же началось головокружение и ложные ощущения, зрительные, слуховые и осязательные, и даже ожидание крузо не могло их остановить. — Наверное, подсознательно я хотел, чтобы они появились. Напряженно пытаясь уловить признаки приближения крузо, я вынужден был наконец начать думать о нем.

Странно, что люди тысячелетиями глядели на Луну и даже не могли предположить, что на самом деле она такое: бледное мраморное кладбище для живых мертвецов, высохшая космическая Тортуга, место, куда миллионы миров свозили на серебристых кораблях своих мятежников, еретиков, преступников, сумасшедших. Не на плодородную, теплую, укрытую одеялом атмосферы Землю с ее диковинной юной расой, которой эти изгои могли бы причинить вред, а на огромную серебристую скалу спутника Земли; и они влачили здесь свое одинокое, наполненное одной лишь яростью существование, каждый в личном скафандре, с личным оружием и личной одинокой хижиной или норой. Они жили, перерабатывая собственные отходы — а также ожесточение, ненависть и заблуждения, которые привели их сюда. Их было не меньше тысячи — достаточно, чтобы превратить Луну в источник пищи и топлива, еще раз победить природу и, быть может, даже стать хозяевами Земли. Правда, для этого им нужно было сотрудничать; но именно их отказ от сотрудничества послужил причиной изгнания, а кроме того, здесь были представители почти пятисот различных галактических рас. И поэтому, хотя они располагали каким-то видом электронной, псионической, черт-знает-какой-еще связи — по крайней мере о том, что случалось о одним изгнанником, сразу становилось известно другим, — каждый из них оставался одиноким Робинзоном без Пятницы; отсюда и их название.

Я рискнул включить подсветку и взглянуть на часы. Прошло только тридцать секунд. Этак за те два часа, через которые я могу ждать помощи — и то, если мой сигнал был получен, — минует целая вечность, а тем временем крузо… Мои чувства напряглись, зато мысли вновь побежали куда-то далеко.

Люди пристрелили первого же крузо, которого встретили: они так испугались, что забыли все, чему их учили. С тех пор крузо всегда первыми открывали огонь — по крайней мере старались, — игнорируя наши запоздалые усилия установить контакт.