В это мгновение я снова услышал цоканье, совсем близко.

Я выстрелил сразу. Фиолетовый взрыв поднял фонтан пыли в двадцати футах от крузо. Я нырнул назад в пузырь и врубил прожектор. Еще один паук спешил ко мне от входа в пузырь, ноги его стремительно мелькали. Я подпрыгнул и ухватился одной рукой за край верхней дыры. Я мог бы бросить свифт, если бы мне понадобилась вторая рука, но удалось обойтись и одной. Подтянувшись, я забрался в дыру, посмотрел вниз и увидел прямо под собой паука. Он стоял, уставившись на меня своими опалесцирующими глазами и подогнув лапы. Потом он внезапно их распрямил и прыгнул ко мне — не очень резко, как раз с нужным усилием, чтобы очутиться со мной в одном пузыре. Я понимал, что если он коснется меня или я задену его, это конец. Я поспешно начал менять гранату в своем оружии на обычную пулю, но тут вдруг паучье туловище с зеленым ободком внезапно вспухло: в окне нижнего пузыря сверкнула зеленая вспышка, и взрывная волна, заставив мой скафандр слегка раздуться, вышвырнула паука прочь. Однако, похоже, он не взорвался, как первый; во всяком случае, второй зеленой вспышки не было.

В моем новом пузыре тоже была дыра в потолке, и я полез в нее. Следующие пять пузырей были такие же, и я все лез и лез вверх. Я говорил себе, что похож на ловкого акробата — только кто будет устраивать цирковые представления внутри этой черной горы? Разве что боги, те самые, которые посылают нам сны. Застывшая лава наверняка прозрачна, и стены кратера должны быть в восхищении.

Одновременно я думал о том, что если форма гуманоида подходит для существ среднею размера, на какой бы планете они ни жили, так почему же форма паука, подходящая для всех крошечных существ, не могла быть скопирована в роботе?

В верхнем отверстии шестого пузыря маячили звезды, а одна сторона его кромки была залита белым солнечным светом.

Задыхаясь, я лег на пол, глядя в дыру. Прожектор я выключил. Цоканья больше не слышалось.

Звезды. Звезды — это энергия. Они бы наполнили вселенную светом, если бы не черные дыры и тени повсюду.

Внезапно я уловил число. Прикладом я простучал «пять». Никакого ответа. Цоканья тоже не было слышно. Я выстучал «пять» снова.

И тогда мне ответили, очень тихо. До меня донеслись пять ударов.

Шесть, пять, пять — постоянная Планка, инвариантный квант энергии. Конечно, в минус 29-й степени, но я не мог придумать, как простучать степень, а кроме того, сейчас имели значение только базовые целые числа.

Цоканье…

Я вскочил, высунулся наружу, увидел стену кратера, залитую солнечным светом… и замер.

В сотне футов передо мной — должно быть, он выбрался через другое отверстие в конце лестницы пузырей — торчал мой зеленый крузо с гребнем на голове. На том месте, где у человека располагается нос, у него был третий глаз, который в сочетании с гребнем делал его похожим на какое-то существо из мифов. И он, и я держали винтовки стволами вверх.

Мы напоминали двух проклятых, торчащих по пояс из своих дыр в полу дантового ада.

Очень медленно я вылез из отверстия, по-прежнему держа свифт стволом вверх. То же самое сделал и он.

Мгновение мы стояли не шевелясь. Потом своим ружьем он выстучал «десять». Я мог и видеть это, и слышать через скалу.

Я простучал «три». Затем, словно черный мир пузыря был одним уровнем существования, а поверхность — другим, я спросил себя: к чему вообще вся эта болтовня? Каждый из нас знал, что у другого есть оружие и скафандр (и одинокая нора?), так что понятно, что мы обладаем разумом и математика нам знакома. Почему же наше перестукивание имеет такую ценность?

Он поднял свое оружие — я думаю, хотел дарить «один», чтобы продолжить число «Пи». Но этого мне уже никогда не узнать, потому что в этот момент у стены расщелины, совсем рядом с ним, сверкнули две фиолетовые вспышки.