|
А девочка, та лишь уклоняется от ударов, но сама их не наносит. А принц от этого беленится еще сильней, как та женщина, что пытается ночью пришибить комара. Девочка пригибается, вьется жгутом, уворачивается и прыгает, как будто сам ветер возносит ее кверху. И тут входит принц Ликуд! Да не один, а еще и со свитой придворных, в том числе и тех, кто к юмбо злы, да. Они все входят, а наследный принц велит бойцам не останавливаться, ибо ни один принц, ни один наследник трона не бежит от драки. Он даже говорит, что весь двор будет делать ставки, ну а он, конечно, на своего сына. Да, воистину так и говорит. Я это слышу своими ушами, и все мы это слышим; слышим, что раз делаются ставки, то, значит, поединщики должны биться насмерть. Слышно, как он говорит: «Сын, ты должен убить ее, но и она тоже может убить тебя». – «Отец», – обращается к нему и сын, но этого никто не слышит. А одна женщина говорит: «Превосходнейший, это не бой, это казнь, ибо ни одна душа не смеет коснуться особы королевской крови», на что Превосходнейший возглашает: «Разве я не наследный принц? Я это отменяю!» А Абеке так вот смотрит на своего отца, потому что он то считал, что она прикасаться к нему не может, а он к ней может. «Отец, – вопрошает он, – как же так?» – «Я вижу, у нее нет оружия!» – говорит наследный принц и, да будет сила богов, бросает ей свой скипетр. Мы все видим, как он бросает ей символ своей державной власти! Когда она берет его в руку, все вокруг ахают. «Дерись!» – кричит принц Ликуд, и сам внимательно следит за поединком. Так как у его сына нет никаких навыков, а только ярость и сила, то он лишь лупит впустую как безголовый петух, да всё мимо. А эта девочка, клянусь богами, та девочка парит, как птица, скачет, как лань, жалит, как оса, вертится, как ящерка и жжет, жжет ударами, прыгает куда надо и бьет, скачет куда надо и хлещет, перекатывается по полу под дубинками, которые только «бам бам бам» – лупят почем зря – и вкручивает посох между его ног, а он падает на спину. Она отходит от него, а он вскакивает и мчится, опять бык быком. Тут девочка пригибается, а он об оголовье скипетра вышибает себе зуб. При резком уклоне девочка чуть не падает, но удерживается. Принц Ликуд поднимает своего сына на смех, а потом удивляется, где эта девочка научилась драться на палках и кто из мужчин дерзнул ее этому научить; прямо так и спрашивает. А затем велит отправить ее в темницу за то, что она посмела прикоснуться к юному принцу. Вот так всё и было, и я лично тому свидетель».
– Я, если честно, сначала заплакала, когда меня схватили, и ревела, когда меня бросили в какое то место с железными дверями. Но это была не темница, а просто каменная комната. Я даже могла видеть из окна звезды. А потом он приходил со мной повидаться. Аеси, – произносит Соголон, низко опустив голову – ведь, может, она сболтнула лишнего. – Ах вот как? – заинтригованно смотрит принцесса, напоминая сейчас одну из женщин, что пыталась удержать шелк госпожи Комвоно, когда тот норовил упорхнуть из рук на волю. «Это как же: если я сошью из него платье, то он вот так же может с меня слететь?» Принцесса Эмини поворачивается к Соголон, которая сейчас стоит рядом. – Моя новая телохранительница, – называет она ее, когда девочка выходит наружу. Понятно, что название это в шутку, но всё равно, заслышав его, Соголон невольно улыбается. – Что делал Аеси, когда пришел к тебе? – Смотрел, – отвечает Соголон, чувствуя щипок от стоящей вблизи старшей женщины. – Просто смотрел, ваше высочество. – И это всё? Не было ли чего нибудь еще? Может, он что то такое тебе говорил? – Нет, ваше высочество, просто смотрел. Принцесса вдумчиво ее оглядывает. – Ты не похожа на таких, чтобы он клал глаз… – Да какой у него глаз, ваше высочество? – старшая женщина хмыкает. |
