Последние отзвуки песни пронеслись по лесу. Уильям впился в воздух острыми белыми клыками и бросился в погоню.

УИЛЬЯМ семенил по лесу. Енот оказался самкой, у которой было шестеро детенышей. Как, черт возьми, он не учуял женский запах, он так и не понял. В Грани он заржавел. Здесь его чувства были не столь остры.

Ему пришлось не трогать их. Нельзя охотиться на самку с выводком… именно так вымирали виды. Вместо этого он поймал симпатичного сочного кролика. Уильям облизнулся. Ммм, хорошо. Ему просто нужно было придумать, как держать закрытой крышку мусорки. Может, придержать ее гантелей, или найти несколько тяжелых камней…

Он мельком увидел свой дом за деревьями. До него донесся аромат: пряный, напоминающий запах корицы, смешанной с тмином и имбирем.

Его шерсть встала дыбом. Уильям опустился к земле.

Этот запах не принадлежал этому миру за пределами пекарни. Это был запах человека не из Грани, с клочьями магии из Зачарованного мира, все еще цепляющейся за них.

Проблемы.

Он лежал в темноте между корнями и прислушивался. Насекомые стрекочут. Белки на дереве слева устраиваются на ночлег. Где-то вдалеке стучит дятел, чтобы добыть последнюю за день жратву.

Ничего, кроме обычных древесных звуков.

Из своего укрытия ему было полностью видно крыльцо. Ничто не шевелилось.

Лучи заходящего солнца скользили по доскам. Крошечная звездочка подмигнула ему.

Осторожно. Осторожно.

Уильям двинулся вперед, темный призрак на мягких лапах в вечерних сумерках. Один ярд. Два. Три.

Звездочка снова подмигнула. На ступеньках крыльца стоял прямоугольный деревянный ящик, запертый на простую металлическую задвижку. Щеколда сияла отраженным солнечным светом. Кто-то оставил ему подарок.

Уильям дважды обошел вокруг дома, стараясь уловить запахи и прислушиваясь к тихим шорохам. Он нашел следы, ведущие от дома. Тот, кто доставил коробку, пришел и ушел.

Он подошел к дому и посмотрел на коробку. Восемнадцать дюймов в длину, фут в ширину, три дюйма в высоту. Простая, без опознавательных знаков. Дерево похоже на сосну. И пахнет так же. Изнутри не доносилось ни звука.

Его фигурки остались нетронутыми. Его письмо, придавленное тяжёлым Халком, лежало там, где он его оставил. Запах незваного гостя не достигал его.

Уильям открыл дверь лапой и проскользнул внутрь. Для этого ему понадобятся пальцы.

Боль пронзила его насквозь, до мозга и костей. Он низко зарычал, затрясся в конвульсиях и сбросил мех. Двадцать секунд агонии, и Уильям скорчился на человеческих ногах в гостиной. Еще десять секунд, и он вышел на крыльцо, полностью одетый и вооруженный длинным ножом. То, что коробка казалась безобидной, не означало, что она не взорвется, когда он ее откроет. Он видел бомбы размером с подставку под стакан. Они не производили никакого шума, не издавали никакого запаха и отрывали ногу, если наступить на них.

Он воспользовался ножом, чтобы открыть задвижку и откинуть крышку коробки. Стопка бумаг. Хмм.

Уильям взял первый лист, перевернул его и замер.

В зеленой траве лежало маленькое искалеченное тело. Мальчику едва исполнилось десять лет, его кожа казалась совершенно белой на фоне багровых пятен, растекавшихся из зияющей раны в животе. Кто-то выпотрошил его одним яростным ударом, и ребенок истек кровью. Так много крови. Она была повсюду: на его тощем животе, на руках, на одуванчиках вокруг него… яркая, потрясающе красная, такая яркая, что казалась ненастоящей. Узкое лицо мальчика смотрело в небо молочно-мертвыми глазами, рот раскрылся в ужасе, короткие рыжеватые волосы торчали вверх …

Джек. Эта мысль ударила Уильяма в живот. Его сердце бешено колотилось. Он внимательно вгляделся в его лицо. Нет, не Джек. Кот, как у Джека щелевидные зрачки, но у Джека были каштановые волосы.