Еще в Лондоне, увидев газеты с крупными заголовками, посвященными намерению южнородезийского правительства провозгласить одностороннюю независимость страны, мы заподозрили, что переехать на южный берег Замбези нам не удастся.

Так и случилось. Осмотреть водопад со стороны Южной Родезии нам не разрешили, а еще через несколько дней шлагбаумы и колючая проволока перекрыли всю границу по всей долине Замбези.

Над колоссальными каньонами Замбези у водопада Виктория — чуть ниже его по течению — перекинут надежный арочный мост с густым переплетением всяких железных конструкций. По нему проходят поезда, проходят машины. Поезда дымят, как дымили наши «кукушки» двадцатых годов, а машины напарываются на пограничные заслоны и нередко откатываются обратно: шлагбаум не для всех поднимается.

Во время стремительного нашего переезда от Лусаки до Ливингстона я все-таки в глубине души надеялся, что мне удастся перебраться на южную сторону реки… Тогда мой маршрут вновь соединился бы с маршрутом Николая Михайловича Федоровского, о котором я уже писал в очерке о Кении.

Федоровский добрался до водопада Виктория с юга и на северный берег, если судить по его книге, не переезжал.

Я остановился на северном берегу Замбези. Нас разделяла река — река в буквальном смысле и еще река времени.

Но соединял нас мост прочнее того, который — из металлических конструкций — перекинут сейчас над Замбези, — мост человеческой эстафеты, человеческого доверия.

Я никогда не видел Федоровского даже издали, никогда не слышал его голоса. Но в Сибири, в эвакуации, я читал его книги: они вышли не только далеко за пределы страны, но и проникли в сибирскую глубинку, в село Марайка, что в семидесяти километрах от железнодорожной станции Варгаши… Я тогда еще не знал, что автор этих книг находился еще дальше от железных дорог — на суровой Воркуте, на ее угольных шахтах.

Мне особенно запомнилась его книга «В стране алмазов и золота», опубликованная у нас в 1934 году, а позднее переизданная.

В этой книге Федоровский, сопоставляя свои наблюдения над алмазоносными породами Южной Африки с прежними своими наблюдениями, предсказал, что в Советском Союзе алмазы нужно искать в Сибири, ибо он, Федоровский, уверен, что есть определенное геологическое сходство в строении Южной Африки и в строении нашей Восточной Сибири…

Не знаю почему, но тогда, в самом начале сороковых годов, это предсказание запало мне в голову и запало в душу — я на всю жизнь запомнил его.

Сразу же после войны, будучи тогда еще весьма молодым человеком, я занимался старательством от треста «Золоторазведка» в Туве. Бог весть как попал туда тот самый номер журнала «Новый мир», но я прочитал в нем рассказ «Алмазная труба», герои которого обнаружили кимберлит в Восточной Сибири и нашли алмазы.

Рассказ был совсем неплох. Я знал, что автор его воспользовался гипотезой Федоровского, и никаких других ассоциаций у меня не возникло.

Десятилетие или несколько более спустя геологи действительно нашли алмазы в Сибири.

И тогда случилось непостижимое для меня: в газетах замелькали статьи о блестящем прогнозе… писателя-фантаста!.. Я объяснял появление статей неведением авторов, незнанием ими литературы… Но случилось и такое: сам писатель-фантаст публично подтвердил, что это именно он предсказал сибирские алмазы.

Прочитав столь неожиданное признание, я дал себе обет рассказать о совершенно незнакомом мне человеке, о большевике с 1904 года, члене-корреспонденте Академии наук СССР Николае Михайловиче Федоровском.

Он дожил до того времени, когда его научные работы вновь привлекли внимание. Он умер в 1956 году, совсем немного не дожив до реализации своего блистательного предсказания.

Случая рассказать о Федоровском мне все как-то не представлялось.