Спокойные желтовато-бежевые обои гармонировали с деревянными панелями из светлого ореха, закрывающими нижнюю часть стен. Из такого же ореха была сделана каминная полка и стол, занимающий центр этой просторной комнаты. В свете газовой люстры комната казалась еще более уютной и даже теплой, хотя июньский вечер выдался довольно прохладным и сырым, а огонь в камине не разводили: сейчас его украшал элегантный желтый экран. На каминной полке тикали часы. У Амелии невольно промелькнула мысль, что эта столовая нравится ей куда больше городской, где старомодная тяжелая мебель красного дерева и темно-бордовые стены давили на девушку, заставляя чувствовать себя маленькой и беспомощной.

   Всю стену напротив камина занимал внушительный буфет, на полках которого с геометрической точностью были расставлены два лучших хозяйских сервиза, предназначавшиеся исключительно для торжественных обедов, и многочисленные изделия из цветного стекла и хрусталя, завораживающие таинственным мерцанием и переливами граней. С первого взгляда становилось ясно, что это главное украшение столовой, которым хозяева гордятся по праву.

   Как раз около этого шкафа и стоял отец, на чью широкую спину девушка старалась лишний раз не смотреть: она испытывала суеверный страх, что он почувствует ее взгляд и обернется. Иллюзия тепла и уюта в одно мгновение рассеялась. Амелия вдруг почувствовала, как холодно в комнате, и поспешила плотнее закутаться в темно-синюю шаль, оттенявшую ее скромное домашнее голубое платье.

   - Сколько коробок доставили сегодня, Гласфорс? Уже все книги привезли?

   Амелия не видела лица отца, но по одной только интонации догадалась, что тот хмурится. Мистер Черрингтон взял вечернюю газету с подноса и, быстро пробежав ее взглядом, положил обратно.

   - Книги доставили сегодня, их еще предстоит распаковать, и я полагаю, этим займутся завтра же, сэр. Почти все остальное тоже уже на месте. Осталось дождаться всего нескольких ящиков с кухонной утварью, которые прибудут завтра. - Дворецкий предупредительно взглянул на хозяина, прежде чем отставить поднос с газетой на небольшой столик у стены. Мистер Черрингтон бросил взгляд на часы, которые показывали три минуты восьмого, и недовольно произнес:

   - Где ужин? Его всегда подают в семь. Разве переезд в новый дом что-то изменил?

   С этими словами он отвернулся от Гласфорса и подошел к столу. Оперевшись на спинку своего стула, он буквально навис над женой и дочерью.

   Миссис Черрингтон, будто очнувшись ото сна, вздрогнула и подняла на мужа испуганные серые глаза. Помедлив мгновение, она рассеянно кивнула дворецкому.

   - Сию секунду, сэр, - ответил он и направился к двери.

   Мистер Черрингтон, продолжая хмуриться, сел на свое место во главе стола и тяжело вздохнул, давая понять, с каким трудом ему приходится терпеть нерасторопность слуг. Разумеется, винить в этом можно было лишь его дражайшую супругу; и она прекрасно это понимала.

   - Бертрам, дорогой, как прошел день? - тихо спросила миссис Черрингтон, поправляя салфетку.

   - Отлично. Надеюсь, у вас тоже.

   Она согласно закивала.

   В это мгновение дверь столовой открылась, и горничные внесли супницу и тарелки. В этих безмолвных, бесшумно двигавшихся женщинах не сразу можно было узнать двух любительниц поболтать на кухне. Мэри поставила супницу перед хозяйкой, и встала немного поодаль. Конни подала миссис Черрингтон первую тарелку, та налила в нее супа, который горничная отнесла хозяину. Как и супницу, тарелки украшал изящный, но весьма скромный узор темно-красного цвета: разница с праздничными сервизами была разительной. Наполнив остальные тарелки, хозяйка сделала Мэри знак унести супницу, и та исчезла. Конни отошла к окну, сложив руки поверх передника и готовая в любой момент броситься выполнять указания своей хозяйки.