Алван усмехнулся, начиная понимать, куда клонит Остин.

– Я могу собрать достаточно карет, чтобы привезти сюда пол-Лондона, если вам того захочется.

– Я думал главным образом о Гемпшире. Вы бы поняли, кого пригласить…

Лукавые чертики в глазах Алвана усилили его сходство с Обри.

– Я выполню вашу просьбу, хотя это и не совсем подобающий способ ухаживания за дамой.

* * *

Наемный экипаж, который должен был доставить будущую супружескую чету к замку, окружила свита из полдюжины слуг герцога. Остин свирепо посмотрел на свиту, затем повернулся к Обри и заметил мятежное выражение на ее лице.

Ее отец что-то сказал леснику и медленно зашагал через газон в их сторону. Солнце уже склонилось к западу, и длинные тени мешали различить выражение, с которым он приближался, но Остин почувствовал, как рядом с ним возмущенно рванулась Обри. Прежде чем он смог что-то сказать, она сбежала по лестнице, направляясь к лошади, оставленной у коновязи.

– Обри! – крикнул герцог, показывая одному из слуг задержать ее.

– Оставьте ее.

Остин с раздражением сбежал вниз по ступенькам, и, схватившись за поводья своего скакуна, непринужденно взлетел в седло, затем повернулся к герцогу. Тем временем Обри без посторонней помощи взобралась в седло и пустила лошадь в галоп.

– Вам опять придется полночи ловить ее, – разъяренно прошипел герцог.

– Вы плохо знаете свою дочь, – тихо ответил Хитмонт, следя за бегом пришпоренного Обри коня.

Она галопировала исключительно хорошо даже в той неудобной позе, в которой вынуждена была сидеть в мужском седле.

– Думаю, я знаю ее лучше, чем вы, сэр, – сурово ответил герцог. Граф посмотрел вниз на разгневанного будущего тестя.

– Тогда вы должны знать, что она умеет держать данное слово. Ей это может быть неприятно, но она пообещала выйти за меня замуж. И она будет нас ждать впереди.

– Не сомневаюсь, она сдержит слово, – процедил сквозь зубы герцог, – но способ, которым она его сдержит, беспокоит меня. Вы обещали привести ее к алтарю, и я надеюсь на вас.

– Обещаю.

Хитмонт обеспокоено посмотрел туда, где исчезла Обри. Он тоже сомневался, каким именно образом Обри намерена сдержать обещание.

К тому времени, когда они достигли замка, Обри уже была там и сразу удалилась в свои покои, приказав подать, еду наверх.

В древнем величии замка Эшбрук граф, наконец, смог оценить королевское воспитание, которое получила Обри. Холл был украшен царственными тяжелыми гобеленами, давным-давно сотканными женщинами рода Берфорд. Пышные арки и витражи датировались временами, когда солдаты еще носили доспехи, сейчас неподвижно высившиеся по углам. Слуги бесшумно сновали туда-сюда, молча предупреждая желания герцога – то, принося почту из Лондона, то, разжигая камин, то наливая вино.

Чувствуя, как он грязен, Хитмонт оправдывал себя тем, что провел два дня и ночь в одной и той же одежде. Он проследовал за дворецким в элегантно обставленные покои на верхнем этаже.

При взгляде на обшитые панелями стены и бархатные драпировки графа охватило дурное предчувствие. Обри могла называть себя простой сельской девчонкой, но она никогда в своей жизни не испытывала дискомфорта. Она привыкла к довольству, которого он не мог себе даже представить. Ее отец полагал, что Остин использует ее приданое и наследство, чтобы воссоздать такую же роскошь в ее новом жилище, но он ошибался. Деньги принадлежали Обри, а не Этвудскому аббатству. Остин собирался с умом вложить эти деньги с таким расчетом, чтобы они приносили прибыль, которая разрешила бы его финансовые затруднения, а сама сумма нетронутой вернулась бы к Обри шесть месяцев спустя.