Флоров прошел сквозь просторную веранду и крикнул:

— Яна!

Однако на зов явился лишь садовник Толик, иногда по мере необходимости выполнявший в доме работы по мелкому ремонту. Вот и в этот раз в руке у него были инструменты. Толик отличался излишней набожностью, все время по поводу и без осенял себя крестом и, может, из-за этого напоминал Флорову тщедушного, с молодым лицом, старичка.

— Она ушла, — пояснил он. — Кто-то ей позвонил, она и ушла.

— Кто позвонил! — Вскричал Флоров и в сильной тревоге выскочил на улицу.

Первым делом проверил гараж, удостоверившись, что все машины на месте. Это немного успокоило его, но он сразу вспомнил про лодки. Дача Коновала располагалась всего в десятке метров от моря. Три лодки всегда качались на пирсе.

Теперь лодок было две.

Яну разбудил телефонный звонок. Она глянула на часы. Двенадцать. Рано, если учитывать, что вчера легла в три. Телефон звонил не переставая. Она взяла трубку.

— Алло.

— Привет, Яна, — раздался незнакомый голос, он был вежливый, а тембр мягкий, как вологодское масло.

— Привет. А вы кто?

— Друг. Меня зовут Ханыч.

— Я вас не знаю.

— Это очень прискорбно, вы бы не разочаровались. Мы могли бы неплохо повеселиться вместе. Чувство сожаления переполняет меня, когда я представляю себе вас, одинокую, всеми заброшенную, никому не нужную.

— Не говорите так, а то я сейчас заплачу.

— Если я замолчу, это не перестанет быть правдой. Вы сидите на этой даче, как в тюрьме, а жизнь проходит. Клетки стареют, как говорят, перестают вырабатывать гормоны молодости, и это уже навсегда. Вы что, в монахини нанимались?

— Не нанималась, а что делать?

— Я могу предложить кое-что получше.

— Я что?

— Давайте прогуляемся.

— Так приходите.

— Куда? Что мы там под охраной будем гулять? На пятачке в три квадратных метра.

— А как же без охраны? Меня к вашему сведению, чуть не убили.

— Убили? — в этом моменте ей показалось, что слово вызвало легкое недоумение со стороны собеседника, как будто он не знал, что это слово обычно обозначает. — Какая ерунда.

— Ерунда? — даже у обычно меланхоличной Яны его снисходительность вызвала бурю протеста. — Люди погибли. Их сбросили с семнадцатого этажа.

— Сбросили? Ерунда, — с той же снисходительностью продолжал Ханыч. — Никто не погиб, Яна. Вам морочат голову. Все живы. Они просто уехали за границу.

— Алик тоже так говорил. Но потом сказал, что посылали какого-то человека за границу проверить данные, но он тоже исчез.

— Я не исчез, — сказал Ханыч и замолчал.

— Так это были вы?

— Да это был я, — ответил он, сделав акцент на слове «был», но ей уже было не до таких пустяков.

— Так вы все проверили и вернулись?

— Да. Я приехал сразу к вам, чтобы успокоить, — на этот раз он сделал акцент на слове «Успокоить», но она и этого не заметила. — Выходите и садитесь в лодку.

— А вы?

— Обо мне не беспокойтесь.

Она положила трубку и огляделась, убедившись, что ее никто не подслушивал. В таких вопросах она была очень осторожна. Выйдя в сад, она почти столкнулась с садовником Толиком, но этого можно было не опасаться. При виде девушки он лишь истово забормотал под нос очередную молитву.