- Говорят, все деньги сгорели, - сказал абориген.

 - Ну, не все, - сказал я. - У вас же есть при себе портмоне? Не пустое, я вижу.

 Он посмотрел на свое портмоне и покачал головой, кисло улыбнувшись:

 - Вы молодец, хорошо держитесь. Я тоже стараюсь себя как-то поддержать, но...

 Он закашлялся, махая на меня рукой. Вот тебе и молодящийся, подумал я, вот тебе и апологет вечного здоровья. Или он не умеет видеть цветные сны? Из прорези печатающего устройства ползла распечатка с моими данными, но я не стал ее разглядывать, я слез, положил на сиденье сразу десять динар и пошел вдоль стеклянной стены к главному входу отеля.

 Стена была испачкана свежей рукотворной надписью, сделанной при помощи красящего баллончика. Здоровенные, корявые, неряшливые буквы. Цвета артериальной крови. Всего лишь одно слово: "ПЛАЗА". Кому-то, надо понимать, обрыдла горящая наверху "ВИТА", кто-то решил вернуть отелю исконное имя крик души, надо понимать. "Слово из пяти букв, пишется на стенах, начинается на "п"..."

 Пафос, Жилов (вот тебе еще слово из пяти букв!). Все это пафос. Где пересеклись интересы тайных хозяев "Луча" и умельцев из "Масс-турбо" - вот о чем пора бы поразмыслить! Формально группа "Луч" - могучая медийная корпорация, монстр. Настоящая империя комиксов - с отработанной технологией идиотизации всего и вся. До сих пор они старались держать лицо, обходя стороной проблематику Венеры и Марса, так что же вдруг случилось? Невидимых кукловодов на остренькое потянуло? Или за респектабельной ширмой происходит нечто куда более серьезное? Технологию идиотизации доводят до логического завершения, превращая культурный феномен в биологический... Нет, не будем пугать себя раньше времени.

 У дверей стояли Вячеславин со Стайковым.

 - Явление, - буркнул Иван, взглянув мимо меня. - Каменный Максим восстает из крошева.

 - Добрый вечер, - сказал воспитанный Лазар.

 Они дружно глазели на площадь. Останки скульптуры лежали прямо перед нами, метрах в пятидесяти - подходи и рыдай, распластавшись на изуродованном теле.

 - А ты кстати, - сказал Вячеславин. - Вот. На.

 Он, не поворачивая головы, сунул мне в руки заклеенную коробку.

 - Что это?

 - Посылка товарищу Максу от товарища Дмитрия.

 - Вы были у РФ? - спросил я, разглядывая нежданную почту. К коробке было подшито письмо. Меня вдруг одолели нехорошие предчувствия.

 Вячеславин ничего мне больше не сказал. Ответил Стайков:

 - Дмитрия Дмитриевича мы не видели, посылку нам передала домработница. Потом мы снова были в яхт-клубе, у госпожи Смарагды... - он тяжело вздохнул. - Все, у кого могло быть опохмелово, срочно ушли в море. Испугались, что полицейская операция их тоже коснется.

 - Сам ты "опохмелово", - вскинулся Вячеславин. - Знаток русской словесности.

 Мне очень хотелось вскрыть посылку или хотя бы письмо, но есть на свете вещи, которые нельзя себе позволять на людях.

 - Пострадавших много? - спросил я, показав рукой на площадь.

 А ведь это самое важное, поразился я. Почему я сразу не задал этот вопрос? Что же со мной творится, подумал я с тревогой, что с нами со всеми творится?

 - Только оглушенные, - оживился Стайков. - Народу было мало. Больше всех пострадали те, кто купался в бассейне, потому что кто-то с испугу сильно испортил воду. Знаете, Максим, как дело было? Одну пилюлю гектона засунули под сиденье, ровно под зад, и металлическими экранчиками прикрыли, вторую пилюлю - под другой конец скамейки. Оба заряда сработали синхронно. Радиус опасной зоны при такой схеме - не более десяти метров, так что никого не ранило.

 Он был автором криминальных бестселлеров, знал толк в подобных вещах.