- Кошмарно неудобная была скамейка, - пожаловалась Татьяна. - Узкая, как жердочка для попугаев.

 - Это что, правда? - задвигал он деревянным ртом.

 - Позорище, - она хрипло закашлялась. - Смарагду свою, небось, а-атлично помнишь! Ах, ах, Смарагда, перезрелая смоквочка.

 Гость ужаснулся. Она шутит. Или все-таки нет? Татьяна в таком состоянии, что не может себя контролировать, это да, но есть на свете вещи, с которыми ни одна женщина шутить не станет... Почему Леонид единственный, кто смог увидеть Буквы в истинном их обличье? Почему именно этому пацану я решился оставить камни, какой зов привел меня сюда? Здесь мой сын, подумал Жилов. Вот тебе ответ - на все вопросы. Это мой сын. Кому еще, как не сыну, передать Божий дар в наследство... Получается, я должен здесь остаться. Но как же быть с той, которая терпеливо ждет меня у ворот дома?

 Бежать, подумал он. Уносить ноги - пока не закипела кровь, пока испуг не превратился в счастье...

 - Ну, так мне ловить твоего сорванца или сама справишься? - сказал Жилов и отвернулся.

 Нестерпимая фальшь отравляла в комнате воздух.

 - Уложи его, если можешь, а то я что-то совсем... - тихо согласилась женщина. - Я лягу, хорошо? - Она легла боком на диван, поджав ноги. Спасибо тебе, Максик...

 Леониду, между тем, надоело играть внутри дома, тесновато стало, пространства не хватало, и тогда он с воплями, с гиканьем поскакал в сад.

 - Когда будешь уходить, разбуди меня. Поцелуем, - сказала Татьяна в спину Жилову и засмеялась. - Ты прости, Максик, что-то у меня развязался вдруг язык. Не обращай внимания. Просто не знаю, что со мной творится. Вернее, знаю, но... Не вашего ума это дело, популярные писатели. Ты не бери в голову, главное, приезжай почаще... - Связная речь быстро превращалась в сонное бормотание. - Вот такие у нас пироги. Всю жизнь думаешь, думаешь о настоящем мужике вроде тебя, а жить приходится с каким-нибудь задохликом. Бабы - это лежачий анекдот. А ты, Макс, негодяй. А я кто? Я - стерва...

 Она уже спала. Жилов накрыл женщину пледом, выключил кричащий видеоприемник и пошел в сад - объявлять экипажам звездолетов отбой.

 ЭПИЛОГ

 Может мелкое

 Породить великое.

 Как Фудзи - стихи...

 Гончар, сын учителя.

 "Экспресс-люкс" уносил его прочь из страны, где люди, не желавшие жить иначе, принялись вдруг думать иначе, и у них все получилось. Где деньги, спрятанные под матрацем, воспитывали не алчность, а бескорыстие; где выгода стала двигателем нравственного перерождения. Где за здоровье пили водку, которой невозможно напиться. И где, наконец, в патриотических клубах читали лекции по макробиотике...

 В так называемом одноместном купе отлично разместились два человека. Пожилая дама, приходившаяся фрау Балинской родной мамочкой, спала в гостиной на диванчике; милая была бабуля, совсем не обременительная для одинокого рефлексирующего супермена. Максим Жилов, увы, не спал, хоть и полагалась ему роскошная откидная полка, кстати, двуспальная. За окном мелькали неоновые стрелы направляющих линий. Бежать, думал он. Куда? Обратно в космос? В том космосе я уже был, хватит. Прав был Вивьен, когда советовал мне не обольщаться. Вовсе не наш космос, в муках осваиваемый героями пространства, управляет этими удивительными людьми и этой планетой, которая нам не принадлежит. Так что если и искать спасение, то в настоящем Космосе - в том, которого никто никогда не видел.

 А на Земле что мне делать? Какие еще цели может поставить себе человек, у которого было Слово? Если взглянуть на все сверху, бросив внизу никчемное тело, тогда не придется бежать.