Альвар резко втянул воздух. Ни один из собеседников даже не взглянул на него. Его могло бы и не быть рядом с ними в темноте.

— Вы упомянули имя, — произнес Родриго, и его голос прозвучал не громче шепота, — своего покойного брата.

Альвар вдруг задрожал. Он очень устал, а ночной бриз становился все холоднее, и он начал ощущать свои раны, но причина его дрожи крылась в другом.

— Я всегда думал, — сказал король Рамиро, — что нам придется прийти к этому, тебе и мне.

Он замолчал, и через мгновение Альвар осознал, что король смотрит на него оценивающим взглядом. «Именно ради этого, — понял Альвар, — Капитан хотел его присутствия здесь».

Король снова заговорил, совсем другим тоном.

— Ты искренне любил его, правда? Я не мог… никогда не мог понять, почему все так сильно любят Раймундо. Даже наш отец. Это было очевидно. Даже его очаровал мой брат. Отец отдал ему Вальедо. Скажи мне, сэр Родриго, ответь на этот раз на мой вопрос: ты действительно думаешь, что Раймундо стал бы лучшим королем, чем я, если бы остался в живых?

— Это не имеет значения, — ответил Родриго тем же напряженным, сдавленным шепотом.

— Это имеет значение. Ответь мне.

Молчание. Ветер и быстрые облака над головой. Альвар услышал вдали, на равнине, крик какого-то животного. Он взглянул на Капитана при лунном свете и подумал: «Он боится».

Родриго сказал:

— Я не могу ответить на этот вопрос. Он умер слишком молодым. Мы не знаем, каким бы он вырос. Я знаю, что вы хотите от меня услышать. Что у него было больше обаяния, чем сил. Что он был эгоистичен и безрассуден, и даже жесток. Это правда. Он был таким в те или иные моменты. Но когда я в конце жизни предстану перед судом Джада, я скажу: я знал только одного человека, дни и ночи которого были настолько полны жизни и наслаждений. Вы — дальновидный и сильный король, государь. Охотно отдаю вам должное. Но я действительно любил вашего брата. Мы были молоды, вместе отправились в ссылку и вместе вернулись домой с триумфом, и я всегда считал, что его убили.

— Его убили, — подтвердил король Рамиро. Альвар с трудом глотнул.

Родриго невольно поднял руку и прикоснулся ко лбу. Он застыл так на секунду, потом опустил руку.

— И кто же его убил? — Голос Капитана сорвался.

— Гарсия де Рада. — Слова короля прозвучали ровно, без всякого выражения. — Ты всегда так думал, правда?

Тут Альвар снова увидел картинку из прошлого, освещенную факелами. Та же деревня. Свист хлыста Родриго, удар по лицу Гарсии де Рада, раскроивший ему щеку. Лайн Нунес, пытающийся сдержать черную ярость Капитана. Холодные, гневные слова — обвинение в убийстве короля.

Он услышал, как Родриго медленно выдохнул. Альвару плохо было видно его лицо, но он увидел, как Капитан скрестил на груди руки, словно крепко прижал к себе что-то.

— Гарсии было — сколько? — семнадцать, восемнадцать лет в тот год? — спросил Родриго. — Он действовал по приказу своего брата? Рамиро заколебался.

— Я говорю правду, сэр Родриго, поверь мне. И отвечу: я не знаю. Даже сегодня ночью, когда Гонзалес мертв, я не знаю этого наверняка. Я всегда думал, что это не так. Я верю, что граф Гонзалес не виновен в смерти моего брата.

— Боюсь, я не разделяю вашей уверенности. Мог ли восемнадцатилетний юноша убить своего короля без чьих-то указаний?

— Не знаю, — снова повторил король Рамиро. Помолчал. — Следует ли мне напомнить, что Гонзалес де Рада умер сегодня ужасной смертью, потому что не отходил от Диего с того момента, как твои мальчики приехали в войско?

Родриго не смягчился.