— Ну ладно, — продолжала королева. — А теперь я хочу выяснить у Кристоффера Поффера, действительно ли он считает меня большой дурой.

— Конечно же, нет, досточтимая королева, — выпалил я, прежде чем успел подумать, а когда начал думать, то в мыслях у меня было, что она не только большая дура, но вообще мерзкая и гадкая тетка.

— Маршал! — сурово воскликнула королева. — Не будешь ли ты столь любезен прочитать мысли Поффера.

Маршал свысока сначала посмотрел на меня, потом на королеву.

— Он думает, что королева не только дура, но и вообще мерзкая, гадкая тетка, — сказал маршал.

— Спасибо, — произнесла королева. — Вот теперь-то у меня есть доказательства того, что Кристоффер Поффер лжет, а тот, кто лжет, тот и ворует, а тот, кто ворует, должен быть немедленно брошен в темницу.

Это высказывание показалось мне вполне справедливым. Поэтому я опустил голову и уперся взглядом в траву. При этом я подумал, что принц или принцесса могли бы замолвить за меня словечко, ведь я уже успел спасти каждого из них по нескольку раз.

Но принцесса продолжала как ни в чем ни бывало сосать лягушачью ножку точно так же, как однажды Камилла ела цыпленка, когда мама рассердилась на меня из-за того, что я написал в штаны, когда Камилла сказала что-то такое смешное, что я прямо чуть не умер со смеху. Тут я понял, что принцесса — трусиха.

— Теперь этот принц Поффер думает о том, что принцесса — трусиха, — отрапортовал маршал.

— Это весьма вероятно, — снова заговорил Умпин. — И, возможно, он совершенно прав. Во всяком случае, совершенно несправедливо судить Кристоффера Поффера только за то, что он считает королеву дурой, прежде чем мы не решим вопрос, так ли это на самом деле.

Королева вскочила и указала перстом на моего друга.

— Докажи! — завопила она.

— Однажды эта злобная королева обвинила меня в том, что я якобы украл сердце короля, — начал гном Умпин. — И из-за этого меня бросили в темницу. Но всем известно, что преступное деяние — дело рук тритонов. А кто отдавал приказы тритонам? Королева. Следовательно, это она украла сердце короля, и, следовательно, она — дура, к тому же мерзкая и гадкая.

Тут со своего кресла поднялся король.

— Сегодняшний день был во всех отношениях весьма прискорбным для меня, — начал он. — Ведь получается, что либо горячо любимая мною королева внезапно превратилась в мерзкую и гадкую дуру, либо мой милый лесной принц Поффер стал лжецом, вором и шпионом.

Совершенно теряюсь, на чьей стороне правда.

— Предлагаю немедленно поручить решение этого вопроса маршалу, — произнесла королева.

— Это несправедливо! — закричал я сердито. — Несправедливо, чтобы решение принимал маршал, он всегда на стороне королевы.

Но сказанное мной не произвело никакого впечатления. Маршал распрямился в своем судейском кресле и сказал:

— Посему лесной принц Поффер и гном Умпин из тех же мест приговариваются быть брошенными в темницу сразу же после обеда.

Темница

Уже несколько раз мне приходило в голову, что мое пребывание в замке кончится тем, что я попаду в темницу. Но когда маршал объявил это громко и отчетливо, я расплакался.

Это ни капельки не помогло, хотя я так рыдал, что слезы лились рекой, никто и не подумал утешить меня. Как раз наоборот, все обитатели замка подошли к грилю и принялись лакомиться лягушачьими лапками. Я сидел один-одинешенек и всхлипывал, пока принцесса Аврора не принялась играть клубком шерсти перед самым моим носом, как будто ничего не произошло.