Брин вспыхнула, чувствуя, что с ней говорят покровительственно, как с деревенской простушкой. Ей не очень нравился этот человек с его сердечным тоном, но фальшивой улыбкой.

— Это одно из лучших стад на равнине, — сказала она, чувствуя себя все более неуверенно. — Я надеялась, что смогу объяснить мистеру Джермейну наши обстоятельства. Видите ли, Виттейкеры фермерствовали на этой земле четыреста лет. Мы всегда жили в Равенхайтсе и сумели хорошо устроить свою жизнь там. Только недавно мы столкнулись с проблемами, но мы сумеем вскоре разобраться с ними. Я хотела бы, чтобы мистер Джермейн отозвал назад свое предложение банку о покупке нашей земли. Если мистер Джермейн откажется от покупки, банк даст нам отсрочку. Я уверена, что даст.

Брин чувствовала, что говорит бессвязно и неубедительно, но ничего не могла с собой поделать. А Майкл Форестер, который кивал и сочувственно поддакивал во время ее сбивчивой речи, теперь, когда она замолкла, лишь выразительно вздохнул. Конечно, он видел. Конечно, он понимал. Не сам ли он все это и устроил? Неужто эта женщина совершенно ничего не смыслит в бизнесе?

— Наша компания, — начал он как можно более мягким и успокаивающим тоном, — мисс… Виттейкер?

— О, простите. Я забыла представиться. Я Брин Виттейкер. — Она наклонилась и протянула ему руку, которую он, после короткого замешательства, осторожно пожал. Так эта женщина и есть Брин Виттейкер?

— Видите ли, мисс Виттейкер, мистер Джермейн предложил очень хорошую цену за землю вашего отца и сделал это с чистой совестью. Ему нужны пастбища, на которых вы сейчас пасете своих овец, чтобы построить на них лыжный комплекс. И учитывая те вложения капитала, которые мистер Джермейн уже сделал, он не может отозвать свое предложение просто так. Просто для того, чтобы помочь вам вытягивать деньги из банка.

Брин откинулась назад, как если бы натолкнулась на невидимое препятствие. Сначала она побледнела, потом стала красной. И медленно поднялась на ноги.

— Я вижу, что с вами бесполезно разговаривать, — заявила она резко, испытывая в одно и то же время и желание убежать, и искушение вцепиться в его подчеркнуто высокомерную физиономию. Как и все флегматичные люди, Брин редко теряла душевное равновесие, но уж коли это случалось, то остановить ее было трудно. Она резко повернулась и пошла к двери, распахнув ее одним ударом. Нервной походкой прошла через холл, не обратив никакого внимания на швейцара, который вскочил со своего места, чтобы открыть для нее дверь.

Оставшись один в офисе, Майкл покачал головой. Что за странная женщина! Она была буквально вне себя. Но теперь, собственно, им не придется иметь с ней дело. Он задумчиво посидел еще несколько минут и, встав, продиктовал письмо, предлагающее дополнительные сто фунтов за стадо. Может быть, это поможет смягчить удар.

Выйдя из отеля, Брин направилась к своей машине. Ярость пожирала ее. Она была уверена, что этот мерзкий тип просто издевался над ней, пряча усмешку за своей деланно вежливой миной. И потешался, наверняка думая, какая же она глупая, какая неуклюжая и бестолковая. Сев в машину, она прижалась к холодному стеклу щекой и задрожала. Эти люди ни за что не позволят им остаться в Равенхайтсе, как бы она ни пыталась их убедить. Для Кристофера Джермейна и его дружков это просто кусок земли, нужный им, чтобы возвести на нем ужасные лыжные трассы, по которым будут скатываться вниз всякие бездельники.

Понимая, что нет никакой пользы в том, чтобы сидеть, предаваясь мрачным мыслям, Брин вышла из машины и отправилась блуждать по городу, равнодушно глядя на витрины магазинов и все время борясь с собой, чтобы не расплакаться.