— Конечно расскажу. Буду с тобой откровенна. Все началось с Джун, тактичности у нее не больше, чем у забойщика скота.

— И что же она сказала тебе на этот раз?

Глаза его светились любопытством, и Эми чуть не выполнила обещание быть откровенной, но тут же сдержала себя, вспомнив извинения Джун и то, что она уходит из конторы Старка.

— Так, ничего.

— Эми… — Голос его звучал укоризненно.

— Нет, Филипп, я не хочу жаловаться, — твердо сказала она, смягчив тон улыбкой и повернув разговор в другое русло: — Я хорошо танцую, дорогой?

— Очень хорошо. Ты вся отдаешься танцу.

Эми было приятно, что он это заметил: она любила танцевать, прекрасно чувствовала музыку, была легка и свободна в движениях.

Обычно она не покидала балы до глубокой ночи, но сегодня все было не как всегда. Эми вдруг почувствовала, что больше не хочет и не может танцевать. Представилось, как Филипп несет ее на руках в постель, раздевает, ласкает…

Задумавшись, Эми невпопад отвечала на вопросы мужа, и, нахмурив брови, он предложил отправляться домой. Эми с легким сердцем начала раскланиваться с присутствующими.

Конечно, со всех сторон посыпались шутливые замечания о том, что еще совсем рано, ночь только начинается, как и их супружеская жизнь. Эми даже покраснела.

Супруги молча доехали до дома.

В спальне Филипп повернул жену лицом к себе и вопросительно произнес:

— Итак, Эми?

Она стояла, опустив голову.

Филипп нежно взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Что случилось, дорогая?

— Ничего…

Он погладил ее по голове, как ребенка.

— Ты обманываешь меня, малышка.

— Просто мне не нравится это общество, и я не хочу там бывать.

— Ну… Это очевидно.

Эми нахмурилась и отвернулась, думая о том, что нет на свете человека, который бы воспринял ее серьезно.

— Ну, если ты предпочитаешь мое общество, я к твоим услугам… — Он расстегнул шифоновое платье, и оно бесшумно скользнуло на пол. — В твоем пристрастном выборе нет ничего странного.

— Ты все знаешь. — Эми покраснела и почувствовала, как ее охватывает дрожь.

Филипп не стал возражать. Он с явным наслаждением любовался женой. На ней остались только кружевной лифчик и трусики с крошечным пояском для чулок.

— Я не сразу догадался, какое общество ты предпочитаешь, — начал оправдываться Филипп.

— Наверное, любой бы догадался на твоем месте, — прижала она руки к пылающим щекам. — Господи, как неловко я себя чувствую! Как стыдно!

— Ты ошибаешься, в этом нет ничего стыдного. Если не возражаешь, я продолжу.

Он снял с нее то немногое, что еще оставалось, и нежно коснулся руками ее груди.

— Не хочешь накинуть халатик?

— Вообще-то нужно. Не могу же я ходить перед тобой в таком виде.

Филипп обхватил ее за талию.

— Можешь, я ведь не возражаю. Ни о чем не беспокойся, мой прекрасный ре…

— Ребенок? — воскликнула Эми. — Ты, видимо, на самом деле думаешь, что я ребенок.

В ответ он окинул взглядом манящие холмики ее грудей, дразнящую округлость бедер, притягивающую теплоту гладкой кожи.

— Нет, Эми, нет, я больше не позволю себе так думать. Ты просто… Ты просто совершенство.

Ей хотелось спросить, что он имел в виду: только тело или все ее существо, и любил ли он ее по-настоящему, так, как любил Анну. Хотелось, чтобы Филипп был до конца честным и рассказал всю правду об Анне.