— Ну да — старшой рисовал, он умеет, а я видел, как антилопа Гну выглядит, советовал и поправлял. В журнале «Вокруг света» было — не без гордости признался младший лейтенант, а Спесивцев хмыкнул в усы.

— Да и воевать как-никак надо — война все-таки. А то так и проколобродим по лесам до конца войны. Не дело — сказал он.

— Мы тоже не в деревне на печи лежим — пробурчал Петров.

— Да ладно, не сепети — хмуро сказал Логинов, доставая из танка тускло- серый металлический ящичек. Продолговатый, небольшой, но тяжелый.

— Бери и помни нашу доброту — проворчал мамлей, передавая ящик Петрову.

— Спасибо! — довольно искренне ответил тот.

— Ты спасиба не говори, давай харчи доставай — отрезал мрачный младший лейтенант, поворачиваясь к сослуживцу токаря. Семенов беспрекословно взялся за сидор, стал выкладывать на брезентовую скатерть — самобранку харчи. Сначала поделил было пополам, но Спесивцев выразительно поцокал языком и потряс, наклонившись, ящик с консервами. Тогда, вздохнув, Семенов добавил огурцов, лука и потом — все же достал и отчекрыжил кусок сала.

— Вас всего двое, а нас все-таки больше — пояснил он свою скупость.

— Ладно, куркуль. Забирай консервы.

И старший сержант в свою очередь накидал из глухо брякавших друг об друга банок небольшую кучку. В общем, получилось вполне равноценно. Жанаев тем временем специальным ключом вскрыл другую консервную жестянку — не с крабами, а с патронами и стал вынимать оттуда картонные пачки. Петров тут же стал сдирать упаковки и раскладывать сияющие, словно золотые, патроны по пустым подсумкам. Семенов, укладывая консервные баночки в мешок, усмехнулся, глядя, как Лёха цапнул удивленно пачку с патронами и зачарованно стал перебирать сверкающие блестящие патрончики. То, что не поместилось в подсумки, загрузил себе в сидор Жанаев.

Танкисты держали форс, больше не предлагали остаться. А младший лейтенант не стал этого приказывать. Руки, впрочем, пожали и на прощание пожелали удачи. Семенов все-же вручил Логинову шлемофон, бормотнув: «за учебу». На том и разошлись, пехотинцы гуськом двинули дальше в лес. Танкисты остались стоять рядом с маленьким и таким несерьезным танком, носящим нелепое имя «Дочь Антилопы».

А на душе у Семенова опять было тяжело. Только порадовался, что вышли к своим — и вот, пожалуйста, обломились. Только порадовался, глядя на танкистский парадный мундир, что наконец-то нашел командира и может сплавить с глаз долой этого самого потомка — ан командир оказался настолько несерьезным, что и тут обломился. Да еще очень настораживала пальба, которая несколько раз вспыхивала — хоть вроде и далеко, а все-таки в пределах слышимости. Это было очень плохо — выстрелы слышны за три-пять километров. Значит кроме своих тут же неподалеку и германцы шляются. Нет, конечно, на звук влияет многое — и погода и природа и даже время года, но все-таки в среднем — где-то так выходит. Зимой слышнее, в лесу — глуше, но сырая погода звук дает дальше, а вот дождь — наоборот глушит. Пока Семенов повел своих в том направлении, где пальбы точно не было, хотя это получалось и не совсем строго на восток. Но лезть туда, где работает автоматическое оружие, не хотелось. Хорошо еще патронов добыли, с патронами жить веселее и даже где-то по большому счету — приятнее.

Менеджер Лёха.

Спутники шли быстро, приходилось подстраиваться под такой темп ходьбы. В кармане брюк тихо побрякивали патроны — Лёха не удержался и пяток словно позолоченных боевых патронов сунул себе в карман. Для чего — и сам не смог бы объяснить, но, во-первых, впервые в руках такие красивенькие вещицы держал, во-вторых, очень уж симпатичные они оказались, а в-третьих, это настоящие боевые патроны, этакая консервированная смерть и держать их при себе словно бы как-то возвышало в собственных глазах.