– Ну как? – ангелу в памперсах на плече напарника не терпится услышать новости. – Выгоняют?

Секретарша Лидочка злобно сверкает зрачками. Доигрались, сволочи?

– Награждают, – растягиваю губы в искусственной улыбке от уха до уха. – Зеленый свет во всех начинаниях. Неограниченные возможности. Отдельные квартиры по первому требованию. И по кактусу в придачу на добрую память.

Лидочку скручивает животная зависть. Гремят батареи. Сантехники готовятся к зимнему отопительному сезону.

У нашего кабинета заскучавшие ребята из отряда быстрого реагирования, до сих пор не разобравшиеся с оплатой за вызов, лениво разгоняют застоявшуюся в ожидании новостей толпу телевизионщиков.

– Жизнь не шоколадка, всю не оближешь, – объясняет Баобабова бросившемуся под нашу защиту товарищу с палкой‑микрофоном. Поворачивается ко мне, – Завтра во всех газетах пропишут, как мы с тобой нагрубили телевизионщиком.

Запираемся в кабинете. Старенькие желтые шторы и хмурое небо создают ровный полумрак. Самое подходящее освещение для разработки оперативного плана.

– Проанализирую все данные за последние две тысячи лет по разбойным нападениям на бородатых граждан.

– Особо выдели тех, у кого их срезали.

– Обязательно.

– Не забыть про фокусников.

– И про гадальщиц.

– Про доморощенных колдунов, как черной, так и белой школы. В последнее время их слишком много развелось.

– Отлично. Я возьму на себя факиров, фальшивомонетчиков, шпагоглотателей и завучей общеобразовательных школ.

– Олигархов проверяем?

– Смысл? Тот, кто срезал бороды, на мелочь не станет размениваться. По крупному хапнет. Можно сказать, в геополитическом масштабе.

– На обед колбасы купим. Надоело голодать.

– Оповестим камеры хранения в аэропортах и на вокзалах, чтобы незамедлительно сообщали обо всех подозрительных свертках.

– И кофе в пакетиках.

– Неплохо бы устроить засаду на месте нападения на Исполнителя. Преступник рано или поздно вернется на место преступления.

– Исполнители могли бы и чаем угостить.

– С печенюхами.

– С засохшей коркой.

– Сволочи.

– Жмоты.

Стук в дверь. На пороге официант с бешеными глазами и с подносом. На подносе два стакана с мутным чаем. И тарелка с одной печенюхой и одной коркой черного хлеба.

– Обед заказан и оплачен неизвестным, – сообщает с порога официант, вручая поднос. – На словах просили пожелать успехов в известном вам деле и приятного аппетита. Подносик верните пожалуйста.

Мы переглядываемся с напарником и громко кричим, обращаясь в пустоту:

– Хорошо прожаренный бифштекс с картошкой. Бутылку шампанского и чистые вилки.

После позорного бегства официанта рассаживаемся вокруг поставленного на стол подноса со скромным обедом. Душит незаслуженная обида на собственную глупость и жадность. Человек всегда должен желать большего, нежели может поиметь. Даже в мелочах. Сходимся на том, что в следующий раз хорошо подумаем, прежде чем желание оформлять.

– Как говорил мой сосед‑инспектор – «Не уверен, пересчитай», – выкладывает Баобабова, деля по честному печенье и хлеб.

Относительно перекусив, распределяем обязанности. Баобабова направляется к тетке, которая когда‑то работала санитаркой в психиатрической больнице. По мнению Марии в психушках томятся люди, которые могут немало поведать внимательному слушателю о всякого рода таинственных фактах. Увидел летающую тарелку, двинулся. Поговорил с инопланетянином, полные катушки ниток. Случайно стал свидетелем борьбы джина с еще неясно кем – полный пансион до конца жизни.