Скромно потупившись, присев в реверансе, перед ними стояла Эме. Ее белое платье с широкой юбкой и узкой, затянутой в корсет талией было расшито серебряными блестками. Лиф платья украшали розы. Напудренные волосы подняты надо лбом и убраны в модную прическу с локонами. Один локон переброшен на грудь, еще один лежал на алебастровом обнаженном плече. Тонкое понимание женской натуры и безупречный вкус подсказали Леонару сдержанный стиль для Эме. Белые розы в волосах, такие же, как на платье, были единственным украшением прически девушки.

Эме выглядела совсем юной, и было в ней что-то такое необъяснимо привлекательное, такое свежее и нежное, что у Гуго Уолтема на миг захватило дух, когда он вошел в зал.

Эме показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они сели в карету, которая ждала их у главного крыльца. Карета медленно катилась по извилистым мощеным улицам и улочкам города. Наконец они выехали на прямую дорогу на Версаль, и кучер подстегнул лошадей.

По дороге они обогнали целую вереницу карет и вот остановились у мраморных ступеней дворцовой лестницы. Из всех окон лился свет. Факелы освещали площадь перед дворцом. На крыльце стояли лакеи в великолепных красных с золотом ливреях.

— Не глазейте так по сторонам, дорогая, — резко одернула Эме Изабелла. Девушка смотрела на все откровенно изумленным взглядом, пока они проходили через анфиладу роскошных помещений, направляясь в мраморный зал. Следуя за толпой, они ступили на мраморную, пышно украшенную лестницу. По ней поднимались гости в роскошных нарядах.

Среди них было много старых знакомых герцога. Увидев некоторых из них, он останавливался, чтобы обменяться любезностями. Герцог заметно привлекал всеобщее внимание, равно как и Изабелла.

Платье леди Беррингтон было сшито в Лондоне, но ничем не уступало по изяществу кроя и мастерству исполнения нарядам француженок. На голове Изабеллы Леонар среди блестящих локонов поместил маленький британский фрегат с развевающимся флагом.

Но больше всего любопытных и завистливых женских взглядов было устремлено на бриллианты Изабеллы. Для сегодняшнего бала она выбрала самые роскошные фамильные драгоценности.

Маленькая хрупкая фигурка Эме тоже вызывала живой интерес. Многие довольно громко спрашивали друг друга, кто это. Те, кто входил в круг знакомых герцога, подойдя для обмена светскими любезностями, ждали, чтобы их представили незнакомке.

Когда они вошли в так называемую Зеркальную галерею, где, собственно, и проводился прием, Эме хотела рассмотреть зал, о котором столько слышала, но здесь было так много людей, что она видела в огромных зеркалах только отражение огней, сверкающих драгоценностей, обнаженных плеч, улыбок, причудливых причесок.

В золоченом кресле сидел тучный человек. Его грудь украшали многочисленные ордена. Рядом с ним сидела женщина, в которой Эме сразу узнала Марию Антуанетту. Королева не была классической красавицей, но ее великолепный цвет лица, чудесные голубые глаза, грациозность движений производили впечатление и на мужчин, и на женщин.

Английский посол представил герцога королевской чете. Они беседовали в течение нескольких минут. Затем наступил черед Изабеллы и Эме, замершей в глубоком реверансе.

— Мы рады приветствовать вас в Версале в качестве подопечной герцога Мелинкорта, — произнес король несколько напыщенно.

— Благодарю вас, сир, — ответила девушка.

— Это ваш первый визит в Париж? — спросила Мария Антуанетта.

— Да, мадам.

— Надеюсь, вы останетесь довольны, — мило заметила королева.

— Благодарю вас, мадам.

Беседа была окончена. Уже представляли следующего, и Эме отошла в сторону.

— Он точь-в-точь как на монетах, — тихо сказала девушка герцогу. — Он хороший и добрый.