Если это и был чердак, то весьма роскошный. Длинную узкую комнату со сводчатыми потолками устилали богатые ковры. В одном конце стоял стол, покрытый белой скатертью. На нем — две огромные свечи. Воздух казался напоенным острым экзотическим ароматом. Дышать было трудно, хотелось открыть окно и впустить свежий воздух. Однако окна скрывали тяжелые шторы из лилового бархата. Стены были обиты таким же бархатом.

Прошло не более минуты, и голос в дверях объявил:

— Его превосходительство граф Калиостро!

Великий маг был одет в шерстяной зеленый расшитый золотом сюртук, волосы собраны под золотую сетку, так что их концы торчали сквозь ячейки. Рубины и бриллианты украшали его пальцы, свисали с часовой цепочки. На башмаках сверкали драгоценные пряжки. В руке он держал мушкетерскую шляпу с белыми перьями. Человек среднего роста, смуглый, с широкими ноздрями, короткой толстой шеей и пронзительным, острым взглядом, Калиостро был сыном крещеного сицилийского еврея, и звали его Жозеф Бальзамо. Родился он в Палермо, а обучался в монастыре, где получил свои знания по химии. Путешествовал по Египту. Говорили, что именно там он приобщился к тайнам великих пирамид.

Граф отличался гордой, дерзкой манерой в обращении, которую, как полагал герцог, он выработал специально. Его театральная жестикуляция, хвастовство показались бы смешными любому, если бы не поражали своей искренностью.

— Прошу прощения за то, что прервал ваши труды, граф, — произнес кардинал. — Я лишь хотел, чтобы вы познакомились с моими друзьями и показали им некоторые из своих чудес. Я подробно рассказывал о них, но мои друзья хотели бы увидеть все своими глазами.

— Как мало веры живет в этом мрачном мире! — негромко пробормотал граф. — Так что вам угодно от меня? — спросил он у собравшихся дерзко и высокомерно.

— Мы всего лишь просим продемонстрировать нам ваши магические возможности и ответить на наши вопросы.

— Прекрасно, — устало проговорил граф. — Но если вы хотите, чтобы я предсказывал будущее или открывал скрытое от вас самих, я должен иметь помощника, невинного ребенка.

— Маленькая дочка моей экономки уже однажды работала с вами, если помните, — предложил кардинал.

— Да-да, — коротко ответил граф, — приведите ее.

Кардинал что-то тихо сказал дворецкому, и тот поспешно вышел. Тем временем стулья расставили полукругом по линии, нарисованной на полу, и гости уселись лицом к столу. Перед столом граф поставил маленький золоченый стул, расчерченный какими-то непонятными письменами. Вокруг стула граф нарисовал круг, а на стол положил лист бумаги, исписанный каббалистическими символами и формулами.

На несколько секунд он удалился за занавес и появился в черном шелковом балахоне, расшитом красными узорами. На голове мага красовался украшенный драгоценностями арабский тюрбан; на шее висела тяжелая изумрудная цепь со скарабеями и амулетами, а на красном шелковом кушаке — меч с рукояткой в форме креста.

Привели девочку лет восьми или девяти. Глаза у нее казались совсем заспанными, кроме ночной рубашки, на ней ничего не было. Она то и дело терла глаза кулачками.

Граф за руку подвел девочку к стулу, и она покорно села. Он что-то шепотом сказал ей, а потом втер в волосы и в ладони какое-то вещество из хрустальной бутылочки.

Девочка внимательно посмотрела на свои ладони, заметно побледнела и устало прикрыла глаза. А граф тем временем начал произносить странные, невнятные заклинания, резко пронзавшие повисшую тишину.

— Хелион! Мелион! Тетраграмматон!

Три этих восклицания регулярно повторялись среди других слов, по звучанию напоминавших арабские и еврейские. Маг выкрикивал их с какой-то яростью, одновременно размахивая мечом над головой ребенка, чертя таинственные символы в воздухе.