— Тебе не следовало говорить мне… — начала Тео.

— Что ты графиня Джилбрайт? Но это же правда!

— Как и то, что всем, чем ты теперь владеешь, ты обязан Белмонтам!

Ой, почему она не может прикусить язык? Сильвестр ничего не сказал, а только откинулся на потрескавшуюся кожаную спинку сиденья.

— Не могу ничего с собой поделать, — помолчав немного, сказала Тео, то ли извиняясь, то ли пытаясь объяснить. — Я и хотела бы все забыть, Стоунридж. Но потом вдруг все возвращается, и я опять начинаю злиться. И хочу сделать тебе больно, как и ты мне.

— А я действительно сделал тебе больно, Тео? — мягко спросил граф.

Двуколка замедлила бег на перекрестке дорог, и керосиновый фонарь осветил его напряженное лицо.

— Будь честной и скажи, чем я обидел тебя.

Прищурившись, граф разглядывал игру света и тени на ее мальчишеских чертах. Тео лишь смущенно покачала головой и уставилась в окно.

Когда двуколка свернула к Белмонт-Хаус, Тео все еще молчала. Сильвестр подал ей руку и проводил в дом.

— Надеюсь, вы хорошо провели вечер, милорд… леди Тео. — Фостер с поклоном принял перчатки его светлости.

— Очень хорошо, благодарю вас, — ответил Сильвестр.

— И леди Рози тоже повеселилась?

— Надеюсь, что да.

— Она съела столько гвоздичного мороженого, что его хватило бы на целую армию, — с улыбкой проговорила Тео. Скрыть истинные чувства от прислуги всегда трудно, как ни старайся. — Спокойной ночи, Фостер! — И она взбежала по лестнице.

— Принесите коньяк в библиотеку, Фостер. Сильвестр отвернулся, а дворецкий покачал головой. По-видимому, еще один фейерверк.

Когда он принес коньяк, Сильвестр стоял у камина.

— Благодарю, — рассеянно проговорил граф. — Поставьте на стол, я налью сам.

Он налил рюмку и выпил. Кто-то пытался сегодня его убить, а он не в силах сосредоточиться, вспоминая лицо Тео.

С внезапной решимостью он открыл ящик своего стола и вынул пистолет. Проверив, как он заряжен, граф положил его в карман. Затем он спустился в холл.

— Фостер, мои шляпу и трость… Благодарю вас.

Он провел по трости рукой, нащупал кнопочку на ручке и нажал ее. Лезвие шпаги вынималось легко.

Дворецкий старался не смотреть на выскочивший из трости клинок, но не мог не заметить красноречиво оттопырившийся карман плаща графа. Правда, ночные улицы были небезопасны, но такие предосторожности казались все же чрезмерными для вечерней прогулки в Сент-Джеймс или какое-нибудь иное место, приличествующее джентльмену.

Надев перчатки, граф вышел из дома и направился к «Отдыху рыбака».

В это время Тео стояла у окна своей спальни, ожидая, что Сильвестр поднимется к ней и избавит от невеселых дум. Но вместо этого он ушел из дома. Может быть, он уже устал от ее скандалов?

Эта мысль испугала Тео. Она представила себе жизнь без Сильвестра, и такая жизнь показалась ей пустыней.

Но как он мог ее обидеть?

Вдруг она встрепенулась:

— Мой плащ, Дора! Я ухожу.

Ее горничная удивленно заморгала. Она ведь только что повесила его в шкаф.

— Но уже одиннадцать часов, миледи.

— Ничего, — нетерпеливо проговорила Тео, натягивая перчатки. — Быстрее, пожалуйста.

Если она не поторопится, Стоунридж может уйти далеко.

Тео запахнула полы плаща, набросила на голову капюшон и сбежала вниз по лестнице.

— Его светлость не сказал, куда идет, Фостер?

— Нет, миледи. — Дворецкий уже закрывал на засов входную дверь.

— Я должна его найти. Побыстрее откройте дверь. Он не мог уйти далеко.

Фостер колебался не больше секунды.