Она выскользнула из-под его руки и соскочила на землю.

— Почему же это? — Граф поднял бровь и удивленно посмотрел на нее.

И действительно, почему? Что может ему помешать? Ее мать, кажется, очарована им, а сама Тео никак не научится держать язык за зубами. Все ее тело горело огнем, каждый кусочек кожи стал повышенно чувствительным. А этот несносный Джилбрайт, словно ему все было заранее известно, с неотрывным вниманием смотрел на ее грудь, и Тео чувствовала, как под этим пристальным взглядом поднимались ее соски, набухали и становились упругими.

— Советую вам в будущем носить блузку, — спокойно проговорил граф. — Или не снимать жакет… до тех пор, пока вы не будете готовы платить по основному счету, выдав аванс.

— Вы с самого начала нашего знакомства ведете себя как грубиян, — проговорила она, дрожа от вновь вспыхнувшего гнева. — Возможно, тогда этому и было какое-то оправдание… вы ведь не знали, кто я. Но теперь должна сказать вам, Стоунридж, что вы законченный наглец и самодовольный хлыщ!

Тео вскочила на свою кобылу и поехала вдоль берега к широкой дороге, которая вела к скале.

Сильвестр скорчил гримасу: шаг вперед, два назад. В этой девушке было нечто, что пробуждало самые низменные инстинкты. Она была чертовски задиристой, и это вызывало в нем желание подчинить ее своей воле. Но если отбросить ее ребячливость, в этой девушке было нечто такое, что воспламеняло графа, и он готов был побиться об заклад, что Тео будет потрясающей партнершей в страсти… при умелом руководстве.

Граф следил, как она удаляется по дорожке, и весь трепетал при воспоминании о ее груди и страстной реакции на его поцелуи. Разрази его гром, но он вышколит свою строптивую кузину!

Сильвестр поехал назад к тому месту, где на скале все еще лежала их одежда. Ему подумалось, что чувства Тео сейчас в таком же смятении, как и его собственные. Ее пылкая натура не пугала графа. Гораздо труднее было бы преодолеть безразличие. Так что, по-видимому, он избрал правильную тактику по отношению к кузине.

Граф спешился и подобрал одежду. Помнится, Тео что-то запихивала в карман — пакет с яблочными тарталетками. Ага, она их забыла! И граф не колеблясь съел их перед тем, как снова усесться в седло. Когда он подъезжал к усадьбе, из розария показалась леди Илинор с садовыми ножницами в руках и корзинкой желтых и белых роз.

— Лорд Стоунридж! — приветливо воскликнула она. — Как мило, что вы приехали.

Он снял шляпу, спешился и пошел рядом с леди Белмонт.

— Мне надо вернуть жакет и шляпу леди Тео, миледи.

У леди Илинор глаза полезли на лоб.

— Объяснитесь, милорд!

Граф обезоруживающе улыбнулся:

— У нас вышла небольшая… размолвка. И кузина весьма поспешно уехала.

— Но ради всего святого, что она делала без жакета и шляпы?

Леди Белмонт сверлила графа глазами, хотя в голосе ее звучало едва заметное любопытство.

— Кузина вызвала меня на кулачный бой, миледи. — На этот раз улыбка его была грустной. Леди Илинор перевела дыхание.

— Уверена, что вы не приняли этот вызов.

— Вообще-то да. Кузина была вынуждена взять его назад. И теперь она на меня в обиде.

— О, это все Эдвард! — проговорила леди Илинор, покачав головой. — Это он обучил Тео всей этой чепухе, когда они были еще детьми, и всякий раз, когда он бывает здесь, они практикуются в борьбе друг с другом.

— Эдвард?

— Жених Эмили, Эдвард Ферфакс. Ферфаксы — наши соседи, и дети знали друг друга с пеленок. Я думала, что Эдвард и Тео поженятся, но они посовещались между собой, и вот я узнаю, что Эдвард помолвлен с Эмили. — Она слабо улыбнулась. — Я уверена, что это правильное решение, но до сих пор не могу понять, что привело эту троицу к такому заключению, да к тому же столь внезапно.