Мальчики вернулись с покупками, и было жутко видеть, как Хиллы жадно принялись за еду.

Сара была потрясена, но вместе с тем довольна их признательностью. Они явно видели в ней ангела во плоти, всемогущую, прекрасную благодетельницу!

Сознавать себя в подобной роли было приятно. Она могла без особых усилий осыпать Хиллов такими благодеяниями, что все члены семьи навсегда превратятся в ее добровольных рабов.

Помощь Мэри и Френсису пришла с запозданием. Френсис умер через несколько дней после визита Сары; Мэри, пораженная горем, вскоре последовала за ним.

Теперь Саре оставалось только пристроить четверых сирот. Она велела девочкам явиться в родительский дом на похороны. Отправила туда денег, старую одежду и стала думать, как быть с детьми.

Первым делом требовалось найти места мальчикам. Мысль о том, что они в рваной одежде слоняются по улицам, ужасала ее. Сара рассказала принцессе Анне, что обнаружила нуждающихся родственников — надо было дать свою версию событий, пока Барбара Фицхардинг не начала распускать слухи, и Анна сразу же прониклась к ней сочувствием.

— У моей дорогой миссис Фримен добрейшее сердце, — вздохнула она.

— Я хочу пристроить их как можно скорее, — сказала леди Мальборо.

— Не сомневаюсь, что миссис Фримен найдет наилучший выход.

Сара нашла. Ее возмущало, что Маль находится в немилости, но она утешала себя тем, что все унижения забудутся, как только Голландец Вильгельм умрет и Анна станет королевой. Однако этот долгожданный исход все не наступал, поэтому Сара спешно поехала в Сент-Олбанс, где жили дети и Маль, обсудила с ним проблему и с его одобрения отправилась повидаться с их старым другом Сидни Годолфином.

Годолфин был таким искусным политиком, что сохранял высшую должность в казначействе, хотя состоял в партии тори, а в кабинете министров преобладали виги. Он прекрасно сознавал, что Мальборо находится в тени временно, поэтому стремился угодить Саре. Внимательно выслушав ее, Годолфин сразу же вызвался подыскать для старшего Хилла должность в таможне.

Совершив этот шаг, Сара решила еще раз съездить в тот захудалый дом и самой повидаться с детьми.

Когда леди Мальборо объявила о намерении посетить юных родственников, в доме Хиллов тут же воцарилась напряженность.

— Властность у нее прямо-таки королевская, — сказала Алиса.

— Ты права, — ответила Эбигейл. — Всем известно, что принцесса Анна восхищается нашей влиятельной родственницей и во всем следует ее советам.

— Сара руководит принцессой, — согласилась Алиса. — Поэтому я готова держать пари, что она подыщет места для нас.

— Для пари у тебя нет денег, — напомнила ей Эбигейл.

— Эбби, не старайся казаться равнодушной! Ты как будто ничуть не взволнована. Неужели не понимаешь, какое счастье иметь такую благодетельницу?

— Она всего-навсего подыскивает нам места, так как не может допустить, чтобы ее кузины были служанками.

— Не все ли равно… раз эти места будут нашими?

Эбигейл, пожав плечами, негромко ответила:

— Идем, надо подготовиться к ее приезду.

С мыслью о старшем брате, уже ставшем служащим таможни по милости лорда Годолфина и леди Мальборо, они пошли в скудно обставленную спальню. Там лежали привезенные Сарой обноски ее дочерей, почти ровесниц тринадцатилетней Эбигейл и одиннадцатилетней Алисы.

Эбигейл надела шерстяное платье темно-красного цвета и, решив, что оно слишком уж роскошно для бедной родственницы, повязала поверх него льняной передник.