Не знаю, сколько я пребывала в этом состоянии, но когда очнулась, короткий осенний день уже угасал.

Я поднялась с дивана. Голова была тяжелая, словно я накурилась до одури или перепила. Наверное, давление. А ведь еще совсем недавно я и понятия не имела, что это такое!

Я прошла на кухню. Открыла банку «Нескафе», всыпала в стакан две ложечки, подогрела воду — все механически бездумно, как робот, выполняющий заданную программу. Хорошо было бы влить в себя чего-нибудь покрепче, чтобы вновь отключиться, на этот раз до утра, но остатки коньяка я допила пару дней назад, а идти в магазин была сейчас не в состоянии.

Я уже села за столик, подвинула к себе кофе и тупо уставилась в потемневшее окно, когда раздался телефонный звонок.

Я вернулась в комнату. На определителе высветился совершенно незнакомый номер.

— Добрый вечер. Это Вячеслав, милиционер. Ну, который вас…

Ясно. Который спас меня от неминуемой гибели. Откуда он узнал мой номер? А, ну да, он же видел мои документы, мог запомнить фамилию, а там — по компьютерной базе данных… Милиция все-таки.

— Да… Вячеслав.

— Вы дома?

«Нет, — мысленно ответила я ему. — Пошла на дискотеку с любовником».

— Дома.

— Я сейчас подгоню вашу машину.

«Подгони. В данный момент она мне во как нужна!»

— Давайте.

— В общем… ну, буду у вас минут через десять.

Я успела выпить кофе и сполоснуть чашку, потом послышался шум поднимающегося лифта, шаги на площадке — и звонок.

Я открыла дверь.

Вячеслав был уже в штатском — джинсах, замшевой куртке, кроссовках — и показался мне еще моложе.

— Добрый вечер, — проговорил он. — Я… машина под окном. Вот…

Он вытащил из кармана ключи от моего «фольксвагена», подал их мне.

— Спасибо, — равнодушно проговорила я.

Он потоптался на пороге, не зная, что добавить.

«Мне надо пригласить его зайти, — подумала я. — На чашку чая или кофе. Так положено. Он же все-таки старался, не пожалел своего личного времени, чтобы пригнать автомобиль, и вообще…»

Но сейчас я была не в состоянии устраивать приемы. Мне хотелось вновь упасть на диван, отвернуться к стене и никого не видеть и не слышать…

— Ну, я пойду?

— Да. Еще раз спасибо вам… Вячеслав, — я все же постаралась добавить в голос нотку благодарности, которой на самом деле не чувствовала, — так что сомневаюсь, что мне это удалось.

— До свиданья, — он повернулся и шагнул к лифту, потом повернулся и, внимательно посмотрев на меня, произнес: — Не делайте больше глупостей, хорошо? Жизнь — она всякая. И не всегда плохая.

Я закрыла дверь, вяло подумав: «Надо бы загнать машину в гараж. Да ладно, за ночь с ней ничего не случится».

3

Моя жизнь потекла дальше — плавно и бесцветно.

Перемены, произошедшие со мной после смерти сына, не мог заметить разве что слепой, и на работе я часто ловила сочувственные взгляды коллег. Когда к этому добавился разрыв с Вадимом, сочувствие переросло в какую-то брезгливую жалость, сродни той, которую испытывает человек, узнавший в небритом и грязном бомже вчерашнего кандидата наук. Или, может, мне это только казалось?

А ведь мы были счастливой, можно сказать, образцово-показательной семьей: имели двухкомнатную квартиру, не бог весть какую, но машину, оба неплохо зарабатывали, воспитывали сына.