— Кому — не знаю, — ответил Кряжимский, — а зачем — это вы уж у себя спросите. Что-то где-то вы сделали нежелательное, и у вашего противника не осталось выбора. Пардон, я оговорился: у нашего противника. Конечно, у нашего.

В ответ на его слова Виктор энергично кивнул, а Ромка забарабанил пальцами по столу и пробормотал: «один за всех»…

Мы с Маринкой переглянулись.

— Точно: Жанка, сука, — проговорила она и тут же быстро закончила:

— Не понимаю ничего.

— Ты с Антоном далеко зашла? — тихо поинтересовалась я у нее.

— Хватит, а? — Маринка посмотрела на часы, потом быстро обрела взглядом всех присутствующих. — Никуда я с ним не заходила. Мы тихо-спокойно разговаривали в зале, и все. И вообще: что за дела? Мы, слава богу, не в Турции живем средневековой, чтобы за один разговор с парнем… Чушь, чушь, чушь!

Маринка распыхтелась не на шутку, и я поспешила исправить положение.

— Единственное, что приходит в голову, так это взаимосвязь покушения на нас со смертью Спиридонова, — произнесла я.

Маринка, услыхав мои слова, вздрогнула:

— А при чем здесь Спиридонов?

— Он мне сказал одну фразу, смысла которой я не поняла. — Мне почему-то захотелось улыбнуться, словно стараясь таким образом замять признание в собственной глупости.

— И что же он тебе сказал? — прищурилась Маринка.

— Он даже не прямо утверждал, а намекнул мимоходом, что его смущает эта выставка, ну та, на которой мы вчера с тобою развлекались… Вот о его смущении я и рассказывала всем встречным-поперечным…

— Вот блин! — в сердцах вскрикнула Маринка. — Да чтоб я с тобой хоть раз еще куда-нибудь пошла!.. Нет, Сергей Иванович, как вам это нравится, а? Она, можно сказать, вызывает огонь на себя и еще меня хватает за компанию. Спасибо, подруга! — Маринка высказала все это на одном дыхании, потом посмотрела на Ромку. — Рома, солнышко, — не меняя интонации, обратилась она к нашему всеобщему воспитаннику, — не пойму никак, что именно в твоем кофе не так, как нужно, налей еще, — и протянула свою чашку.

Пока Ромка выполнял ее просьбу, я достала из сумочки пачку сигарет «Русский стиль», выбила одну и посмотрела на нее, оценивая при этом свои ощущения. Как ни странно, но сигарету мне видеть было не противно. Я рискнула и закурила.

Так как все молчали и ожидали продолжения моих слов, а сказать больше мне было нечего, я обратилась к Сергею Ивановичу:

— Какие у вас есть данные об этой выставке? Выкладывайте все, и будем вместе соображать.

— Минутку, — Сергей Иванович встал и вышел из кабинета.

В возникшей тишине Маринка задумчиво проговорила:

— Слишком много пили на этой презентации, и полумрак был, как в стрип-клубе. Слушай, а может быть, там притон наркоманов?

— Может, — кивнула я, — но я думаю, что Спиридонов про наркотики, конечно, что-то слышал, но эта тема была для него малоинтересна. Он ведь всю свою жизнь посвятил живописи.

Вернулся Кряжимский, неся в руках красочно оформленный буклет и несколько листов с отпечатанным на них текстом.

Он снова сел на стул, взглянул на пустую чашку. Ромка вскочил с места, взял кофеварку и вышел, пробормотав: «Пойду заварю еще неудачного кофе».

Маринка хмыкнула, я усмехнулась.

Кашлянув, Сергей Иванович начал говорить:

— Как вам уже известно, господа, выставка была совместной, так сказать.