|
Я была эдакой… серой мышкой. Рано выскочила замуж, боялась остаться одна. Сначала слушала, слушала, слушала мужа. Делала все, как он хотел или не хотел. А потом подумала: какого черта! Это моя жизнь! Я ее должна прожить по своему! Или, так скажем, не в ущерб себе! В общем, я терпела, соглашалась, думала, а потом поставила вопрос ребром – заявила: или мы вместе все решаем, или я – одна, одна за себя, ну и за нашу дочь. Зарабатываю неплохо: могу нас обеих прокормить, всем обеспечить. Господи, я никогда не видела его таким испуганным! Он с хулиганами из за меня дрался, смелый мужчина по жизни. А тут, вижу, дрожит просто…
– И?.. – И все! Теперь у нас полный консенсус. Строим планы, решаем все вместе. А еще… – Улыбнулась: – Боится меня куда либо одну отпускать. Страшно ему меня потерять: я же так много ему даю. Свою любовь… Помощь от всего сердца, по велению души. Ревнует. Любит. И я его… вот где держу, – сжала кулак. – Наше новое время – это время женщин. Побольше решительности, и будет нам всем семейное счастье! Возвращалась с работы, повторяя в голове эту мысль: «Побольше решительности, и будет нам всем семейное счастье!» Вечером после ужина приговорила: – Витя, в отпуск едем на море! Мария Николаевна чуть не поперхнулась: – А ремонт? Я уже краску, цемент по хорошей цене присмотрела… – Ремонт никуда не денется, да, Витя? – положила руку на его плечо. Муж ничего не сказал. Тогда Ангелина, немного повысив голос, повторила: – Да, Витя?! Тот опустил глаза в тарелку: – Конечно, с ремонтом можно немного и повременить. – Просительно посмотрел на мать: – Быстренько на море смотаемся и вернемся. Мам, ты увидишь, хуже за это время дома не станет… Мария Николаевна, не попив чая, встала из за стола, молча собрала пустые тарелки и пошла на кухню. – Я помою, – бросилась было вдогонку Ангелина, но Мария Николаевна как будто не слышала. Не подпустила к раковине, загородив собой грязную посуду. Ангелине показалось, что тело Марии Николаевны подрагивает. Рукой она, кажется, что то смахнула с лица. – Вам нехорошо? Не ответила. – Мария Николаевна! Снова молчание в ответ. Муж в этот вечер ласкал Ангелину как то особенно трепетно, очень приятно, хотя до сладостного стона так и не дошло. Зеленый холм и розовый закат продолжали ей только сниться. Утро было солнечным, радостным, несмотря на то что Мария Николаевна продолжала молчать. И омлет ей в этот день не удался. – Подгорело, ма! – Сама вижу, не слепая еще, не такая уж и старая!.. Вечером Ангелина возвращалась с работы, обдумывая в голове разные планы. Особенно нравилось ей представлять себе море: теплое, синее, крепко пахнущее солью. Они с Витей лежат на песочке. Вечером гуляют по набережной с красивыми фонарями в толпе веселых людей в разноцветной одежде. Сидят в кафе на открытом воздухе: она ест пломбир с миндальным вкусом, Витя пьет пиво. Назагоравшись, накупавшись, отправятся на экскурсию. Будут осматривать местные достопримечательности, фотографироваться на фоне древних памятников. А вечером пойдут на какой нибудь зеленый холм любоваться розовым закатом… Витя уже был дома. Только разулась, заявил: – Мы не поедем на море! – Что что?! Он немного замялся: – Поедем, наверное, но не в этом году. Надо серьезными делами заняться… – Ремонтом? Из дверного проема своей комнаты на Ангелину торжествующе смотрела Мария Николаевна: – Ремонтом! За весь вечер больше никто не проронил ни слова. Витя, как обычно, заснул быстро, легко, а Геля долго ворочалась, ворочалась. |
