– Ладно!

Ангелина чуть ли не бросилась к шкафу в своей комнате. На работу она одевалась неброско, сдержанно, как предполагал дресс код их финансовой компании: никакого декольте, никаких неприкрытых одеждой плеч, локтей и коленок. Но в шкафу держала на выход «маленькое черное платье», которое купила, уже выйдя из под маминого контроля – школьная учительница тоже была сторонником «дресс кода»: никакого декольте, никаких не прикрытых одеждой плеч, локтей и коленок.

Это платье с закрытыми коленями и декольте, но оголяющее руки до плеч, Ангелина присматривала долго, несколько раз примеряла в магазине, советовалась с Леной. Наконец купила, а «выход» все откладывался: в театр Витю не вытащишь, на корпоративы без мужа, который отказывался на них идти, не ходила, в гости, кроме как к старой подруге, выбираться было не к кому, а та и так уже видела это платье. И вот случай!

Мария Николаевна, увидев невестку в новом обличье, округлила глаза:

– Надо же! А руки то какие… голые…

Витя долго не отрывал взгляда, прогуливался им сверху вниз и снизу вверх по платью, облизнулся, а потом поморщился:

– Ты когда его купила? На какие шиши?

– С премии. На распродаже…

– Значит, недорого, говоришь?

– Очень дешево!

– Тогда ладно…

В фойе кинотеатра на нее – невысокую стройную, чуть в рыжину брюнетку с карими глазами и милыми чертами лица – то и дело оборачивались другие мужчины, гладили взглядами призывающее платье и оголенные руки. Вите это не нравилось, и он, не дав ей толком насладиться любимым пломбиром с миндальным вкусом, потащил в полутемный зал, упрятал в сиденьях.

Фильм и правда был хорош! Смелая женщина следом за своим смелым же мужчиной отправилась сначала в амазонские джунгли, а потом в аравийские пески и еще дальше: по всей планете они боролись с разными эпидемиями. Влюбленных едва не съели в Африке, почти расстреляли в Эквадоре, но они спаслись сами и продолжили спасать тех, кто нуждался в их помощи…

Домой возвращались молча. Витя позевывал. Ангелина была перевозбуждена. Перед глазами мелькали разные кадры из фильма. Особенно ее поразила сцена, где герои любили друг друга на склоне зеленого холма в лучах розового закатывающегося солнца. Он был так нежен, а она, она так сладостно стонала. И Ангелине было приятно, когда муж неторопливо ласкал ее, но чтобы так стонать – такого у нее еще никогда не было.

Виктор, как обычно, после быстро заснул. Стонать и сегодня не хотелось. Вернее, хотелось, но не случилось. Подумала, что так, наверное, бывает только в кино.

На следующий день купила билеты в театр. Предложила вечером ласково:

– Пойдем в следующие выходные!

– Опять?

– Там же твой любимый артист будет играть! Каратист!

– Да… – задумался. – Может быть…

Мария Николаевна ничего не сказала, но смотрела на Ангелину очень пристально. Та же ликовала: «Правильно, Геля! Ты его лаской. Лаской…» Наконец у нее что то стало получаться решать самой, и не только за себя. Всю жизнь кому то подчинялась: учителям, матери, свекрови, мужу. Уступала чужим желаниям, но вот, оказывается, и она может за себя решать. Оказывается, просто нужно только захотеть, решиться, правильно взяться за дело. В голове вертелась веселая песенка:

«Судьба нам долю лучшую

Не может сразу дать.

Везенье – дело случая,

Который надо ждать.

Ценой нелегкой счастье

Достаться нам должно,

Иначе не обрадует оно.

Если долго мучиться –

Что нибудь получится!..»

Если долго мучиться, что нибудь получится! Ведь пошел же он в кино!

Поделилась радостью с мамой:

– Как же у нас все замечательно!

– Дай то Бог…

Они сходили на спектакль.