Единственным украшением Идоны было несколько серебристых лент в волосах, серебристые перчатки с капельками бриллиантов.

Идона спускалась вниз по лестнице в гостиную и размышляла, одобрит ли маркиз ее наряд, а вдруг он решит, что платье слишком вызывающее?!

Когда Идона вошла, маркиз стоял у камина вместе с несколькими джентльменами. Ни маркизы, ни Роузбел еще не было.

Идона остановилась, раздумывая, не уйти ли ей, но в этот момент маркиз подошел к ней и в своей обычной манере насмешливо сказал:

— В отличие от большинства представительниц прекрасного пола вы очень пунктуальны. Позвольте представить вас друзьям.

Но прежде чем последовать за ним, Идона посмотрела на него снизу вверх и шепотом спросила:

— Я выгляжу… хорошо? Это… то, что вы ожидали?

Ее голос дрожал. Маркиз окинул девушку взглядом и ответил:

— Вы выглядите прекрасно, и я уверен, очень многие мужчины еще скажут вам сегодня об этом.

Это прозвучало отнюдь не как комплимент, но она ощутила поддержку, когда он повел ее по гостиной, представить гостям.

После того как все собрались, включая маркизу, появилась леди Роузбел, и Идона почувствовала, как та затмила всех присутствующих.

Поскольку она находилась в трауре, платье было очень бледным, цвета пармской фиалки, подол и рукава которого украшали крупные букеты этих цветов. Такой же букет был прикреплен спереди, у очень низкого декольте.

Кроме того, платье украшали бархатные фиолетовые ленточки, ниспадавшие до самого пола.

Каждый букетик фиалок украшали бриллианты. Бриллианты сверкали и на шее, и на запястьях, и на ленте в рыжих волосах. Леди Роузбел была прехорошенькой, и Идона подумала: «Вот настоящая леди в отличие от вульгарной и яркой Клэрис Клермонт».

Роузбел подошла к маркизу и взглянула на него, приготовясь сказать что-то дерзкое. «Вот какие женщины ему нравятся», — пронеслось в голове Идоны.

Потом она попыталась представить, какой бы ее хотела видеть мать, и стала беседовать с гостями, умело поддерживая разговор. С самого появления в Девоншир-Хаусе она обратила на себя внимание, и ее программка на три четверти была заполнена, когда она кончала танцевать первый танец.

Вечера в Девоншир-Хаусе слыли самыми роскошными в Лондоне. Там собирались все знаменитости.

И когда Идоне указывали на известных людей, она думала, что ей повезло — ведь она может увидеть людей, о которых читала в газетах или в дамском журнале.

Она танцевала уже в третий раз, хотя никак не могла понять, почему так вышло, с одним и тем же джентльменом, с которым ее познакомила леди Роузбел.

Его звали граф Баклифф, и, кружась в танце, Идона чувствовала некоторое смущение от его комплиментов.

А еще она чувствовала, что он держит ее немного крепче и немного ближе, чем было удобно для танца, и с облегчением сделала последнее па. Когда танец кончился, он увлек ее через открытые стеклянные двери на террасу.

С террасы открывался вид на сад, украшенный разноцветными китайскими фонариками, свисавшими с деревьев.

— Никогда бы не подумала, что в центре Лондона может быть такая красота! — призналась она.

— Хотите, прогуляемся? — предложил граф. Они спустились в сад и пошли по выложенной

гравием дорожке, вдоль которой тоже висели фонарики.

Взглянув на звезды, сверкавшие сквозь листву деревьев, Идона почувствовала себя как в сказке.

Звуки оркестра, игравшего в отдалении, аромат цветов, новое платье — не фея ли волшебница явилась к ней в образе маркиза и перенесла ее во дворец прекрасного принца?

Идона погрузилась в свои мысли и не заметила, что граф привел ее в беседку, освещенную одним-единственным фонариком.

Они опустились на деревянную скамью с разбросанными на ней подушечками; граф положил руку на спинку скамьи и повернулся к Идоне, чтобы лучше видеть ее лицо.