Потом в камине обрушился уголек, пламя вспыхнуло, ярко осветив комнату, и маркиз поднял голову.

Секунду, показавшуюся вечностью, Идона смотрела на него огромными от изумления глазами, прежде чем заставила себя сказать:

— Пожалуйста… я… не Роузбел.

— Вижу, — ответил маркиз. — В таком случае что вы делаете в ее постели?

Он поднялся, убрал руки с ее плеч. Идона видела его лицо в отблеске огня и думала, что, наверное, он безумно сердится.

— Я… прошу прощения… Пожалуйста… простите меня.

Потом ей показалось, что его губы скривились в ухмылке, и вдруг она поняла, что он не удивился, найдя ее в этой комнате, а просто притворился, что удивлен.

— Вы… знали! — обвиняюще сказала она. — Вы знали… что это я, и… поцеловали меня.

Маркиз помолчал, а потом ответил:

— Ну, скажем, я подозревал.

— Тогда вы не имели… права… так поступать! Маркиз перебил ее:

— Если вы взяли на себя смелость сыграть роль моей невесты, значит, должны принимать и последствия своего поступка.

Идона ощущала внутреннюю дрожь и вместе с тем огромную радость, которую нельзя было выразить словами.

Она только боялась, что маркиз глубоко презирает ее за этот поступок, и готова была разрыдаться.

Идона приподнялась на подушке и проговорила:

— Да, я знаю, мне не следовало этого делать, но вы должны были меня разбудить.

— Полагаю, я так и сделал. И очень эффективно.

Она поняла — маркиз снова смеется. В наступившей тишине Идона спрятала руки под одеяло, нервно сцепила пальцы и спросила:

— Вы очень злитесь на Роузбел?

— С ней я разберусь завтра, — ответил маркиз. Он проговорил это весьма мрачно.

— О, пожалуйста, — взмолилась Идона, — не сердитесь на нее очень, она доверилась мне, сказала, что ей надо уйти, а я ее подвела! Это я виновата.

Казалось, маркиз не слышит.

— Вы когда-нибудь раньше целовались?

— Нет! Конечно, нет!

— А почему так горячо вы говорите «нет»? — насмешливо спросил маркиз. — Большинство молоденьких женщин любит целоваться.

Идона вспомнила, как вчера вечером граф Баклифф пытался поцеловать ее, и вздрогнула.

— Да забудьте вы про это! — резко бросил он.

— Я бы хотела, но я его боюсь.

— Об этом поговорим завтра. Но сейчас надо вернуться в свою спальню и выспаться, чтобы никто больше не мешал.

— Но, Роузб… — начала Идона, но поняла, что говорить что-либо бесполезно: ее отсутствие все равно обнаружено, и она ничего не может изменить.

Идона посмотрела на маркиза и сказала:

— Я вернусь, но, пожалуйста, или выйдите, или отвернитесь.

Ей показалось, маркиз удивился, и она объяснила:

— Я пришла сюда в ночной рубашке.

Она сперва подумала, что он рассмеется, но он сидел и смотрел на нее. Потом сказал:

— Вы так юны для этой сложной жизни, полной интриг. И все они в итоге кончаются ложью, уловками, от которых кто-то обязательно страдает.

Несомненно, он имеет в виду, что она не подходит для этой жизни. Идона умоляюще посмотрела на него и сказала:

— Я же вам говорила, мне лучше остаться в деревне, чтобы не наделать ошибок. Все это ужасно…

Неожиданно маркиз улыбнулся.

— А я-то думал, что у тебя большой успех!.. — удивленно протянул он. — И даже, может, слишком большой.

Конечно, снова намек на графа Баклиффа, а она-то надеялась уговорить маркиза спасти ее от притязаний графа.