– Лора? Чем это ты занимаешься? – Из коридора выплыл Иван, гражданский муж Рады. Я его терпеть не могла. Слащавый тип, который был помешан на своей фигуре и внешности. Они вместе работали в фитнес центре. Он там был тренером по плаванью. Рада работала администратором. Как то быстро он переехал к нам. Ивану деваться было некуда. После трёх браков, от которых у него было пятеро детей, недвижимости, машины и денег у него не было. Он жил за счёт Рады, но сестрёнка, похоже, его любила. Иначе мне сложно было понять, чем она его так привлекла.

– Разве не видно? – спросила я. Он попытался обнять меня за плечи, но я увернулась. Иван лез постоянно. Он говорил, что это такая черта характера. Я же считала, что это вторжение в моё личное пространство, куда я его точно не звала.

– Какая ты вредная сегодня, – ответил он, беря яблоко со стола. – К тому же картошку жарить – это себя не уважать. В ней много крахмала.

– Нормально, – ответила я, стараясь его не упускать из вида, чтоб он не начал руки распускать. – Рада сегодня в вечернюю смену?

– Да. А я тут один тоскую. Может составишь компанию? Кино посмотрим, – предложил он. При этом растянул губы в улыбке, чем стал похож на большого лысого жаба. Отвечать не пришлось. Вернулась мама. Так как Иван её побаивался, то решил ретироваться с кухни. Они как то поспорили с ним о здоровом питании. В итоге мама ему просто сказала, что его выставит за дверь, если он не перестанет учить её жизни.

– Чего это у нас такое на ужин? – заглядывая на кухню, спросила мама.

– Сегодня в такую ситуацию попала с этим ураганом… – вздохнула я. Всё таки не очень удобно получилось с Артёмом. Совесть меня продолжала мучить.

За ужином я обо всём рассказала маме. Она ничего такого не увидела. Отмахнулась, вспомнив, как мы сами могли подарить кому то ведро яблок, потому что не знали, куда их девать. По пустякам не надо беспокоиться – это было её кредо. Беспокоится надо лишь о серьёзных вещах, которые бы усложнили жизнь. Остальное не стоило внимания.

– Ты работаешь с людьми, а общаться с ними так и не научилась. Надо быть наглее, увереннее в себе. Тогда и люди будут так к тебе относиться, – сказала она.

– Будут вести себя так же нагло, как и я с ними? – рассмеялась я.

– Будут уважать. Сколько я живу, а две пятёрки уже отметила, столько наблюдая одну и ту же картину: когда человек изображает из себя неженку, такого воздушного одуванчика, то люди хотят этот одуванчик растоптать и развеять на семена. Колючек же никто не трогает, потому что поранится бояться. Надо брать то, что тебе предлагает жизнь и не бояться этого, – ответила она.

– Не могу я так. Может человек последнее отдаёт…

– А ты в это веришь? – усмехнулась она. – Мы живём в таком мире, что каждый сам за себя. Люди за копейку глотку перегрызть готовы. Добро в этом мире есть, но его делают не в ущерб себе. Лора, в тридцать лет уже пора понимать, что пока не стукнешь кулаком по столу и не повысишь голос, то тебя не услышат.

– Хорошо, когда этот голос есть. А у меня он пропал, – просипела я.

– Сколько вот смотрю на вас с Радой, столько удивляюсь. Рада – пробивная. Она добьётся чего угодно, а ты прям одуванчик, которого и ветер боится тронуть, а то разлетишься ещё на мелкие кусочки.

– Люди разные по характеру. Если бы мы были все одинаковые, то нам было бы скучно, – ответила я.

– Меня в выходные Петя приглашает на рыбалку, – перевела она тему разговора.

– На рыбалку? А ты любишь рыбалку?

– Пока не знаю, – пожала она плечами.