– Прилетаешь?

– Да.

Лёня отключился.

Это был юбилей большого академика и Лёниного учителя. На торжество слетались ученые со всей страны. В нашей академической среде чинопочитание-уважение строже, чем в армии. Про армию, откровенно говоря, я плохо знаю, но в науке без этого нельзя. Учитель, школа, направление, менторский пригляд – основа движения молодого ученого, да и немолодого тоже.

И вот теперь представьте! Из Новосибирска, из нашего института, где докторов наук – достойнейших! – десяток, на юбилей патриарха отечественной микробиологии летит в столицу директор института и… малоизвестный кандидат наук, какая-то Венера Павлова.

С Директором до этого я лично общалась один раз – когда он поздравлял меня с кандидатским званием и вручал диплом. Он оказался симпатичнейшим дядькой. В самолете признался, что страдает аэрофобией, то есть панически боится летать.

– С вашего позволения, – сказал Директор, – я сейчас напьюсь до бесчувствия.

– Конечно! – скрыла я оторопь за дежурной улыбкой. – А когда вас разбудить?

– За полчаса до прибытия. Вас не затруднит?

– Нисколько.

– А может, вместе со мной примете… снотворное?

– Спасибо! Я люблю перелеты и легко их переношу. Над облаками хорошо думается.

– Счастливый человек! – шумно вздохнул Директор и вытащил из портфеля бутылку виски.

Точно по графику я его растолкала. Это было не просто.

Директор отталкивался, брыкался и называл меня Маней:

– Маня, уйди! Маня, сгинь! Маня, чтоб ты сдохла!

Жену Директора звали Марианной Моисеевной. В советские времена она была бессменным секретарем партийной организации. Сейчас – наш главный профсоюзный начальник. Не знаю, есть ли в других организациях профсоюзы, но в нашем институте профкомитет – нечто вроде Совета безопасности при Президенте России. Марианна Моисеевна имела сексотов в каждом подразделении, все обо всех знала и играла при муже роль серого кардинала. Ее боялись, подкупали, перед ней лебезили, на праздники в очередь выстраивались с подарками. Но я не припомню случая, чтобы интриги «Мани» кому-то достойному испортили жизнь или карьеру. Марианна Моисеевна была правильным серым кардиналом.

Директора встречали, а обо мне Лёня не побеспокоился. Он и так совершил героический поступок, обеспечив мне командировку. Венера, не маленькая, от аэропорта сама доберется. Куда? По телефону Лёня был недоступен. Он включал телефон по собственной надобности, а не по чужой.

И сейчас подобная картина. У нас дети! Мы должны быть постоянно на связи.

– Вот и будь, – говорит мне муж.

– Но со мной может что-то случиться, я не смогу ответить, приехать, разобраться в ситуации. Спасти их, наконец!

– Вероятность потери тобой сознания очень мала.

– Но она есть! А ты отец или где?

– Я при деле, а ты ерундой маешься. Мы с тобой выросли и неплохо сформировались, при этом мама с папой не держали нас на коротком поводке. Пусть сами учатся выпутываться.

– Изверг! Сейчас совершенно другие времена!

Но Лёня меня уже не слушал. Выдал необходимый минимум и отключился, уставился в монитор и пробормотал:

– Времена не выбирают, в них живут и умирают… умирают, дохнут… Ага! Дохли у него черви. Что и требовалось доказать!

Директор выслушал мое бормотание:

– Я до метро, тут рядом…

И пригласил в машину – черный гладкий автомобиль, похожий на обслюнявленный колпачок от шариковой ручки. Внутри были удобные кожаные сиденья, окна затемнены. Сквозь них мир смотрелся как из носилок какого-нибудь восточного набоба.