— Он тебе этого никогда не простит. Из-под земли тебя достанет.

— А ты ему не скажешь. Стыдно будет рассказывать об этом.

— На твоем месте я бы на это не надеялась.

— Снимай блузку! — истошно завопил он.

Женщина медленно спустила блузку с плеч. Едва она освободила руки из рукавов, он испустил глубокий вздох и содрогнулся, как при оргазме. Еще мгновение — и Марси вырвет, но ей никак нельзя сейчас поддаваться тошноте! Она должна во что бы то ни стало выбраться из этой комнаты!

Как она надеялась, Харрисон неуверенно шагнул к ней.

— А теперь лифчик. Быстрее!

Одной рукой он схватился за свою промежность, а другой потянулся к ней.

— Ты такая красивая! Я знал, что у тебя такая светлая кожа. Светящаяся… Мягкая…

Кончики его пальцев скользнули по ее груди как раз над лифчиком. Женщина отшатнулась. Он тотчас сделал еще один нетвердый шаг. Она почувствовала на себе его неровное прерывистое дыхание, его влажный жар.

— Погладь себя! — Харрисон задыхался.

— Нет.

— Делай, что тебе говорят!

— Нет.

— Сказано тебе, погладь!

— Если хочешь увидеть, как меня ласкают, сделай это сам. — Она высокомерно, с вызовом посмотрела на дрожащего извращенца. — Или на это у тебя не хватит мужества?

Надежды ее оправдались: он рванулся к ней, протянул руки со скрюченными пальцами, стараясь обхватить ее груди. Швырнув блузку ему в лицо, она ловко увернулась и поднырнула ему под руку. Затем схватила пустое ведро и бросила его в светильник на потолке, а потом, уже в темноте, присев, стала пробираться к двери, уклоняясь от сыпавшихся дождем осколков.

В этой внезапной темноте она старалась нащупать ручку двери. Темнота была ее преимуществом: ведь она лучше, чем он, знала этот дом и без труда найдет обратную дорогу. Но сначала надо преодолеть еще один барьер. И вдруг пальцы ее стали ватными: «Он же запер дверь!»

Неожиданно Харрисон схватил ее сзади за волосы, потянул вниз. Марси закричала от боли, а он в это время старался оторвать ее пальцы от скользкой ручки. В ход пошли кулаки, ноги.

Как сквозь сон Марси услышала всхлипывания, полные страха, отнимающие волю к борьбе, и поняла, что это она издает их. Надо же — хотела уменьшить опасность, но просчиталась. Харрисон дышал какими-то судорожными рывками, как сумасшедший, и к тому же он оказался сильнее, чем она предполагала. Может, безумие придавало ему сил?

Она возобновила попытки вырваться, но он так крепко вцепился ей в руку, что у нее полились слезы.

— Пусти меня! — закричала она, что было мочи.

Ральф отбросил ее от двери в глубь комнаты, она не удержалась на ногах и, спотыкаясь в темноте о мешок штукатурки, тряпки и осколки стекла, налетела на козлы. Больно ударившись, она, перегнувшись, повисла было на них, но они повалились и сбили на пол ведро с краской.

Отгоняя подступающую дурноту, Марси поднялась на четвереньки. Харрисон наклонился над ней и пригнул ее голову к полу.

— Сука… Сука… — хрипел он. — Я покажу тебе, какой я мужчина!

— Милтон-семь?

— Да, включайся, — откликнулся Пэт.

— Это — Милтон-пять. Вижу красный автомобиль, различить марку и регистрационный номер в темноте не могу, движется в направлении Сикаморы на очень большой скорости.

— Сближайтесь и перехватите его.

— Не выйдет, Милтон-семь. Он гонит, с цепи сорвался.

— Тогда следуйте за ним и сообщите мне, если он изменит направление. Я в трех минутах езды от вас.