Ограничившись яростной перепалкой с парнем в метро, слишком плотно прижавшимся к ней в вечерней давке, Светочка отправилась к Ирине.

– Я ж говорила, – удовлетворенно заулыбалась подруга. – Это к лучшему!

– Как это – к лучшему? Меня не взяли, да еще дали понять, что я – не фонтан!

– Так ты же сама ушла, а это значит, что не тебя не взяли, а тебе это место не подошло. Учись правильно расставлять акценты.

Акценты расставлялись с трудом. Вернее – они вообще не расставлялись: забыть омерзительное ощущение унижения и бесправности, охватившее ее в кабинете, у Светы никак не получалось.

– Кстати, не надо соглашаться на всякую ерунду. Уж если и терять невинность, то обстоятельно и обдуманно, – подруга перешла на менторский тон, чувствуя себя опытной и проницательной.

Светина невинность благополучно потерялась еще классе в восьмом, но Ирка Новгородская была такой правильной, что признаться ей в этом было ни в коем случае нельзя. Если бы мадемуазель Новгородская была хоть чуть-чуть посимпатичнее, то она, возможно, относилась бы к вопросу взаимодействия полов более снисходительно. Но тотальное отсутствие мужского внимания сделало Ирину непримиримым борцом за женскую честь. Отсутствие личной жизни она объясняла ожиданием единственного – так было проще оправдывать свою невостребованность на рынке невест.

– И вообще, представляешь, как будет твой обвисший колобок смотреться рядом с ухажером Марковой? Только опозоришься! – привела Ирина последний и самый веский аргумент.

На этом и закончили разбор полетов. На следующий день Светочке предстояло еще одно собеседование. Ирка долго учила ее, как себя «подавать»