Видимо, происшествие привело в уныние даже этого жизнерадостного джентльмена, большого любителя редких вин и неисправимого дамского угодника. Сегодня его облик был лишен обычного лоска: заметная щетина придавала ему диковатый вид; галстук был повязан небрежно и измят; а сюртук не лучшим образом сочетался с остальным одеянием, что смотрелось уж вовсе немыслимо. Но даже теперь инспектор оставался весьма красивым мужчиной. Ему можно было дать лет сорок, разве что темные волосы уже начали слегка редеть, а возле глаз наметились морщины. Наличие жены и троих ребятишек нисколько не влияло на влюбчивый нрав господина Жарова, и он то и дело пускался в новые любовные приключения.

– Безусловно, инспектор, я сделаю все, что в моих силах, – заверила София, без труда догадавшись, о чем речь.

Дело в том, что госпожа Чернова являлась гадалкой, а это редкое дарование было весьма полезно для окружающих. Действительно, кто еще сможет подсказать девушке, как к ней относится кавалер, ее отцу – стоит ли вкладывать деньги в сомнительное предприятие, а матери – какая из дочерей первой выйдет замуж?

Немалую помощь госпожа Чернова приносила также полиции и мировому судье, споспешествуя поискам преступников.

В Мидгарде гадалок повсеместно привечали, к слову, именно благодаря этому обстоятельству свет относился к Софии куда снисходительнее, нежели к любой иной даме благородного происхождения, вынужденной собственным трудом зарабатывать на хлеб насущный.

Инспектор тут же подтвердил:

– Прошу вас, как можно скорее погадайте и сообщите результат. Ваша помощь будет поистине бесценна.

– Не беспокойтесь, я безотлагательно отправлюсь домой и приступлю к ворожбе, – заверила полицейского София, и тот рассыпался в любезностях. Общество дам, по-видимому, благоприятно сказалось на душевном состоянии инспектора, и он как будто даже воспрянул, на время позабыв о предстоящем расследовании.

Госпожа Чернова хотела уйти, но ее удержала барышня Гарышева, которая спешила выразить свой восторг.

– Это так увлекательно! – зашептала девушка, лихорадочно блестя глазами. – Прямо как в романах!

Молодая женщина с искренним удивлением взглянула на Юлию.

– Как вам не совестно? – возмутилась София. – Произошла страшная трагедия, к тому же где-то неподалеку скрывается убийца, возможно, кто-то из наших знакомых! И вы находите этом занимательным?!

Барышня Гарышева надула губки и недовольно отозвалась:

– Не будьте такой ханжой. Можно подумать, вам неинтересно собственными глазами наблюдать за расследованием. – И почти шепотом заговорщицки добавила: – И вообще странно, что госпожа Дарлассон так расчувствовалась из-за сторожа. Мне кажется, тут что-то нечисто.

София лишь покачала головой, неприятно удивленная вульгарностью поведения подруги. К сожалению, при всей легкости нрава и незлобивости, Юлия и раньше обнаруживала прискорбное отсутствие душевной тонкости, а также свойственные юности прямолинейность и безразличие к чужим несчастьям.

Чтобы закончить этот неприятный разговор, София повернулась к зеркалу и сделала вид, что всецело занята поправлением шляпки. Она заметила с деланым безразличием:

– Я уверена, что эта история окажется не столь занимательной. Что касается скорби госпожи Дарлассон, пострадало ее имущество и репутация библиотеки, полагаю, это достаточный повод для огорчения. А теперь прошу меня извинить!

Отстранив подругу, молодая женщина торопливо вышла из библиотеки.

Ветерок слегка освежил ее, однако день потерял для нее всякую прелесть.

По дороге в Чернов-парк София размышляла о трагических событиях. Мрачное предчувствие грядущих кривотолков овладело ею, и она ускорила шаг, чтобы поскорее добраться домой…

Даже не переодевшись, лишь сняв шляпку, София устроилась в гостиной и принялась ворожить.