|
Она отрицательно покачала головой. Он сделал второй глоток. Она наблюдала за тем, как движется кадык на его загорелой шее. Потом сказала: — Скажи, Констанция и дети надолго у нас останутся? — На месяц-два, не больше. — Это… хорошо для тебя. Он прямо взглянул ей в глаза. — Прошу прощения за беспокойство. — Да что ты! Все равно это твой дом. — Но ты в нем хозяйка. Это было так на самом деле. — С твоей помощью. Твои гости никого здесь не обеспокоят. — Я тоже так думаю. К тому же ты ведь всегда готова к приему гостей? В этих его словах промелькнула ирония, как будто ему это не нравилось в ней. Она поначалу хотела спросить его об этом, но поняла, что он все равно не даст ей удовлетворительного ответа. Поэтому Рива просто сказала: — Твой отец научил меня этому. — Конечно. Ты была хорошо натренирована. Настоящая хозяйка замка под названием «Бон Ви». — Умелая хозяйка, если не возражаешь. — Что ты! Не могу не отдать тебе должное. Она вдруг почувствовала отвращение к холодной формальной вежливости их разговора. Это был один из способов войны, которую они вели между собой. Было бы намного лучше, если бы им удалось действовать в открытую, если бы они, как дети в бассейне, могли кричать, орать и безумствовать. Но нет, сдержанность побеждала и в нем, и в ней. — Ты так меня нахваливал, — сказала она, поднимаясь со стула. — Надо это как-то оправдывать. Пойду распоряжусь насчет ужина для гостей. Ноэль промолчал. Она ушла. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока бледный цвет ее халата не растворился в глубине холла. — Папа! Папа! Видел, как я плавал? Это был Пьетро. Он вылезал из бассейна. С каждым своим шагом оставляя на кирпичах мокрые маленькие следы ног, он побежал к Ноэлю. Улыбка тронула вытянутое лицо Столета, и он почувствовал, как сильно забилось в груди сердце, когда подхватил маленькое и мокрое тельце сына и прижал его к себе. Он боялся, что Пьетро совсем забыл его — ведь они давно не виделись. Оба ребенка выглядели гораздо свежее и веселее после купания, скука и усталость, от которых они едва не плакали еще час назад, испарились. — Да, я видел, — подтвердил Ноэль. В общении с детьми его голос всегда был теплым и глубоким. — Ты отлично умеешь плавать. — Я помню, как ты меня учил. Я все запомнил, что ты говорил и показывал, когда еще жил вместе с нами. — Молодец, я горжусь тобой. — Я очень хочу, чтобы ты вернулся, папа. Я без тебя очень скучаю. Коралия, вышедшая из воды чуть позже брата, тоже приблизилась к отцу и прислонилась к его плечу. Она откинула назад мокрые волосы, прилипшие было к шее, и заложила их за уши совсем как взрослая девушка. Все же ее голос, когда она заговорила, был тонким и детским: — Ты можешь вернуться домой, в Париж? Ноэль нежно обнял ее за плечо, притянул к себе Пьетро, потрепал его за очаровательные смуглые кудряшки, поцеловал в голову: — Я тоже без вас скучаю… Так сильно, что и сказать не могу… Но я не могу вернуться домой. — Почему? — обиженно спросила Коралия. Ноэль глянул поверх головы сына в ту сторону, куда ушла несколько минут назад Рива, и тихо произнес: — Мой дом здесь. — А как же мы? — Я бы очень хотел, чтобы и вы тут чувствовали себя как дома. — Я бы тоже хотел, — сказал Пьетро упавшим голосом, потом вдруг стал вырываться из объятий отца. — Пусти, папа, мне больно! — Прости, — грустно отозвался Ноэль. — Прости, сын. 4 Эдисон Галлант сидел в лимузине и ждал, пока швейцар откроет перед ним дверцу. Этот человек был нанят как раз для такой работы, так пусть ее и делает. Кроме того, ему доставляло удовольствие спокойно выглядывать из темного длинного окна огромного автомобиля и видеть, как собравшаяся толпа туристов оживленно перешептывается, восторженно разглядывая лимузин. |
