|
Он был достаточно прямолинеен вчера вечером. Я увидела желание в его глазах, когда он принял меня за тебя, и потом, когда он разговаривал с тобой. Все, что от тебя требуется — согласиться. — Значит, ты потому и ушла, оставив меня с ним наедине, чтобы дать мне возможность согласиться на его предложение? — Ты ведешь себя, как девушка. Что в этом такого ужасного? — Если ты не понимаешь сама, мне трудно тебе объяснить. — Рива сжала зубы, чтобы не сказать ничего лишнего. Лицо Маргарет напряглось. — Я думаю, что всего этого недостаточно, тем более что на карту поставлено будущее твоей дочери. Рива поглядела на сестру. Она не верила своим ушам: Маргарет признала, что Эрин — ее дочь. Она не раз пыталась заставить ее вслух сказать об этом, но та была упряма. Иногда, особенно наедине, Риве хотелось наорать на нее, чтобы вынудить произнести эти слова. Бывали дни, когда Рива про себя шептала слова «моя дочка», «моя маленькая девочка», просто чтобы саму себя уверить в том, что она когда-то родила ребенка. Маргарет завладела ей полностью. Она даже испугалась, что так неожиданно ей позволено вспомнить о своем материнстве. Она закашлялась. — На Эдисона нельзя полагаться, он всегда может отказаться выполнить свою часть договоренности. Более того, он скажет, что желает спать со мной, и это все. Но потом он станет требовать еще чего-нибудь и еще чего-нибудь. — Чего бы он ни захотел, — произнесла Маргарет, протягивая руку и беря Риву за запястье, — я все равно настаиваю на одном — дай ему то, что он хочет. Если ты так не сделаешь, не знаю, как мы вообще будем жить. Она еще не закончила говорить, а в дверях появился Ботинки. Он направился к ним, его красное обветренное лицо было нахмурено. — Что происходит? — спросил он. — Что случилось с Эрин? Похоже, что она плакала. Она промчалась мимо меня, когда я поднимался наверх, и даже не поздоровалась. Маргарет откинулась в кресле и сделала отчаянный жест рукой. — Так, ничего особенного. — Это неправда, Маргарет! Я слышал, что ты говорила Риве, и понял, что это как-то связано с Эрин и сыном Эдисона. Я хочу знать, в чем дело. Во всем облике Ботинок ощущалась какая-то непоколебимость. Он не слишком-то быстро соображал, но уж если что-то решал, то придерживался своей идеи с бульдожьим упрямством. Было бы совершенно нормально, если бы он остался здесь, перед ними, до тех пор, пока не выяснил то, что хотел выяснить. — Хорошо, слушай, — сказала его жена, сжимая губы. В нескольких коротких фразах она изложила все, что произошло за то время, что Эрин побывала здесь. Когда Маргарет закончила, Ботинки покачал головой: — Все, что необходимо сказать Эрин, — это то, что Джош ее сводный брат. — Рива не хочет этого, — резко ответила Маргарет. — Эрин уже взрослая девушка, она сумеет это вынести. — Ботинки стоял на своем. — Да, конечно, — сухо улыбнулась Рива. — Но сумею ли я? — Если тебя беспокоит собственная репутация… — начала Маргарет. — Не моя. Меня беспокоит репутация «Столет корпорейшн», — сказала Рива. — Как уже справедливо заметил Эдисон, вся эта история отразится на слишком большом количестве людей, а не только на мне, в случае, если станет общеизвестной. Маргарет с мрачным лицом поднялась с кресла. — Можно сделать только одно. Рива знает что, но она слишком горда для этого. Извините меня, пожалуйста, но мне пора принять лекарство. Ботинки не собирался следовать за женой. Он стоял и по-прежнему хмурился, пока наконец Рива не заговорила: — Ботинки, ты хочешь кофе? — Что? Ах, да, конечно, — ответил он. Она налила ему чашку, а он тем временем уселся в кресло, где сидела Маргарет, положил сахар и размешивал черную жидкость, наблюдая, как она кружится в маленьком водовороте. |
