— Там кто-то есть… — торопливо начала объяснять Джослин. — Я услышала шум в коридоре… а мой ридикюль лежал слишком далеко… Я не успела бы до него добраться… Потом увидела, как поворачивается дверная ручка… Что еще мне оставалось делать?

Кое-как он понял суть.

— Вы хотите сказать, что кто-то пытался проникнуть в вашу комнату, герцогиня?

— Не просто пытался. Дверь была не заперта. Я не стала дожидаться, пока ее откроют, но нисколько в этом не сомневаюсь.

— А ваша охрана?

— Там был только один. И, боюсь, он мертв. Тот шум, что я слышала…

Не дожидаясь конца фразы. Кольт отодвинулся и сунул ей в руку свой револьвер. Не стал он тратить время и на объяснения.

— Стойте здесь! — только и бросил он.

— Но куда вы?

Глупый вопрос, так как он уже подпрыгнул, ухватился за край крыши, в мгновение ока взлетел на нее и исчез. Джослин поглядела на пустынную улицу, залитую лунным светом, на темный балкон, где недавно стояла, и на револьвер в своей руке. Длинноствольный и тяжелый, совсем не похож на ее маленький «дерринджер». Ей никогда прежде не доводилось пользоваться таким оружием, и она сильно сомневалась, сумеет ли это сделать теперь, потому что пальцы еще не отошли от напряжения.

Через пару секунд оружие оттянуло руку. Она положила его на сгиб локтя и посмотрела на крышу. Оказывается, она почти дотянулась до остатков углового столба, который находился именно там, где и должен был, но когда-то сломался, и его не удосужились починить. От этого открытая ей стало лете. Все-таки спонтанный план оказался не совсем дурацким. Но она и не подумала довести его до конца и бежать в конюшню, как собиралась. Кольт велел стоять на месте, вот она и стоит.

В течение нескольких секунд все было кончено. Тяжелая крышка кофра опустилась на голову первого как раз в тот момент, когда он начал вставать, держа что-то в кулаке. Другого Кольт ударил ногой в челюсть. Это было ошибкой. Он больно зашиб ногу и витиевато выругался с досады, что не воспользовался ножом, который держал наготове. Теперь в ноже не было необходимости, поскольку оба грабителя начисто вырубились.

Кольт с отвращением доковылял до кровати, чтобы осмотреть ногу, но, едва опустившись на нее, почувствовал аромат духов Джослин и вскочил как ошпаренный, изрыгая очередную порцию проклятий. В этот момент он был настолько взбешен, что охотно перерезал бы глотки обоим воришкам. Но здравый смысл одержал верх. Не их вина, что он полночи проторчал в темноте на той стороне улицы, потягивая из бутылки местную сивуху, уставившись на ее окно как влюбленный болван и рисуя себе полдюжины разных картинок, которые вполне могли бы стать реальностью, реши он воспользоваться этим открытым окном.

Пришлось выдержать генеральное сражение со своей совестью, чтобы побороть себя и не перейти улицу.

И теперь он был в ярости: совесть одержала верх, но, несмотря на это, он все равно оказался здесь, в ее комнате, к тому же возбужденный сознанием, что она стоит внизу и ждет его.

Оставалась крохотная надежда, что ее там уже нет, и она помчалась сообщить своим охранникам о происшедшем. Но к тому времени, когда Кольт вернулся и обнаружил Джослин, послушно стоящую на том же самом месте, он уже обуздал свое вожделение и вновь владел собой, подавив даже гнев.

— Можете войти, герцогиня.

Удивительно, но его голос звучал почти вежливо. Откуда ей знать, чего это ему стоило!

— Вы хотите сказать, что в моей комнате никого не было?

— Этого я не говорил.