— Нет, — ответила она, с трудом подавив желание заорать. Она побоялась дать выход эмоциям, предоставив ему тем самым предлог уволиться. — Я лишь пытаюсь сказать: мне очень жаль, если вам не нравится работа… Но не настолько жаль, чтобы отпустить вас.

Кольт медленно повернулся.

— Черт с ней, с работой, — почти нормальным тоном заявил он. — Проблема вовсе не в ней, и ты это прекрасно знаешь. Проблема в тебе. В тебе и в том маленьком неожиданном подарке, который ты мне преподнесла без всякого предупреждения.

Джослин старалась не глядеть на него, предвидя, что последует дальше. Но Кольт заставил ее повернуть голову, твердо взяв за подбородок.

— Не пойми меня превратно, герцогиня. Я польщен. — Внезапный сарказм, проскользнувший в его тоне, утверждал обратное. — Но почему бы тебе не раскрыть тайну? Почему именно я?

Джослин отлично поняла, о чем конкретно он спрашивает, но попыталась отрицать это.

— Я не понимаю, о чем вы.

За что удостоилась очередной встряски и крика:

— Почему я?

— Я… я хотела тебя. Вот и все.

— Чушь. Девственница может желать каждого отирающегося вокруг нее мужчину, но никогда не решится на что-то без кольца на пальце, разве только любовь затуманит мозги. Поскольку ни одна из этих причин в нашем случае не подходит, то хочется услышать правду.

Джослин подавила раздражение. Почему он полагает, что названные причины к ней не относятся? Откуда ему знать? Почему ищет какие-то подспудные мотивы происшедшего, не понимая того, что ее просто влекло к нему?

— Хоть я и не могу взять в толк, какое это имеет значение, но должна заметить: я была не просто девственница, а девственница-вдова. Таким образом, мне вовсе не требовалось ждать обручального кольца на пальце, как ты изволил выразиться, чтобы получить желанного мужчину. Мне некому указывать, что я должна делать, а чего не должна.

Он долго смотрел на нее, переваривая услышанное, затем покачал головой.

— Это, конечно, философия вдовы. Но точно так же, как ты не была просто девственницей, ты не просто вдова. Причины твоего необычного положения меня не интересуют. Но повторяю: девственницы не расстаются со своей невинностью без серьезных оснований для этого. И я хочу их услышать.

— Я тебе уже ответила! — закричала она. — Не понимаю, что еще ты хочешь…

— Правду!

— Почему ты мне не веришь?

— Потому что вижу выражение твоих глаз, женщина. Джослин побледнела.

— Что?

— Ты о чем-то умалчиваешь. И это написано у тебя на лице. Я вычислил сегодня ночью, что у тебя должны были быть какие-то скрытые мотивы, чтобы заполучить меня в свою постель.

— Но я хотела тебя, — настаивала Джослин. — Это должен был быть именно ты, разве тебе непонятно?

— Да, непонятно. Но я пойму, даже если мне придется вытрясти из тебя правду.

Джослин выпрямилась, от злости выйдя из ступора, в который ввергли ее его подозрения.

— Покорнейше благодарю, но с меня достаточно! Отпустите меня сейчас же.

— Вряд ли, — мягко произнес он и привлек ее к себе. Попытка запугать ее ни к чему не привела. Кольт понял это, увидев, как она строптиво вздернула подбородок. Он может вытрясти из нее душу, она все равно ничего не скажет. Но он так или иначе должен знать.

— Какого дьявола ты вытворяешь? — воскликнула Джослин, почувствовав его губы на своей шее.

— После всех этих разговоров о желании ты еще спрашиваешь?

— Но…

— Но что, герцогиня? — Его губы переместились к ее уху, а руки крепче прижали ее, так что между их телами больше не осталось свободного пространства.