Драгоценности постепенно распродавались, чтобы обеспечить их питанием и жильем.

Правда, у матери было одно кольцо, с которым она не желала расставаться ни за что. Пожилая дама собиралась подарить его жене сына.

— Оно находилось в нашей семье больше двухсот лет. Я не могу допустить, чтобы мы перевели его на хлеб насущный.

— Но на него мы могли бы купить что-нибудь повкуснее хлеба, — не однажды возражал ей Андре.

— Знаю, — соглашалась мать. — Когда я носила его в ремонт на Бонд-стрит, ювелир предлагал мне за него тысячу фунтов.

Тысяча фунтов была в те времена весьма приличной суммой.

— Если наше положение не изменится, кольцо можно будет продать, чтобы ты мог обеспечить жену, — говорила матушка.

Она не допускала мысли, что сын останется совсем без средств.

Андре неохотно принимал эту жертву. Уезжая на Гаити, он взял с матери обещание, что она пожертвует кольцом, если дела дома пойдут совсем плохо.

К счастью, теперь, если он вернется, подобные трудности уйдут в прошлое.

Разглядывая камни, Андре пытался сравнить их с тем, который так высоко оценил лондонский ювелир. Многие бриллианты были гораздо крупнее.

«Я богат!»— повторял про себя Андре.

— Проснитесь, мсье, проснитесь! — теребил его слуга.

— Что такое? — Андре сел на кровати, растерянно моргая.

— Уезжать сейчас, скорее!

— Но почему?

— Барабаны говорят, сюда идут солдаты, — сообщил Томас. — Много солдат из Порт-о-Пренса.

— Солдаты?! — Андре моментально проснулся.

— Они идут за мсье, — добавил чернокожий слуга.

«Какой же я глупец! — подумал Андре. — Этого надо было ожидать!»

Ведь Оркис легко могла догадаться, что он направляется на плантацию за своим наследством. Естественно, что алчная куртизанка послала сюда солдат, чтобы не упустить добычу.

Теперь все зависело от того, насколько им удастся опередить преследователей. Для него и Саоны встреча с солдатами была чревата неизбежной гибелью.

Андре не стал расспрашивать слугу, откуда барабаны узнали новость. Важно было одно: действовать надо как можно скорее, чтобы спасти если не себя, то хотя бы Саону.

Андре наскоро оделся и, подхватив мешки, выбежал в сад, где уже стояли запряженные лошади, нагруженные поклажей.

Вскочив в седло, Андре протянул мешок с золотом Томасу, который успел оседлать свою кобылу.

— Возьми и береги, — кратко распорядился Андре. Второй, более ценный мешок он оставил себе, Томас быстро приладил груз к своему седлу. Не медля ни секунды, они двинулись в путь: Андре впереди, Томас, который вел на поводу вторую лошадь, — за ним.

Над входом в обитель тускло поблескивал медный колокольчик. Андре спешился, передал слуге поводья и, подойдя к двери, протянул руку к звонку, но сразу же решил, что не стоит поднимать лишний шум.

Опасаясь, что звук колокольчика среди ночи привлечет слишком много внимания, он дважды резко постучал.

Дверь открыли на удивление быстро.

— Кто здесь? — спросила, вглядываясь в темноту, очень старая монахиня.

— Я должен немедленно увидеть мать-настоятельницу и сестру Девоте, — ответил Андре. — Только, пожалуйста, не пугайтесь!

— Кого-кого? — переспросила монахиня. — Сестру Девоте? Очевидно, от старости она была глуховата.

— Сестру Девоте и мать-настоятельницу, — повторил Андре погромче.

— Сейчас я доложу матушке, — пообещала монахиня, собираясь закрыть дверь.