– Я очень любил вашего отца, Фрэнсис, и если он действительно погиб несправедливой смертью, преступник должен быть наказан. Я буду молить об этом Господа.

– Благодарю вас, мистер Мелитт, но все же я не могу себе представить человека, способного такое сделать, и утверждаю, что он не мог знать родителей, иначе ему было бы трудно их убить…

– Как знать? У сегодняшней молодежи нет уважения и сострадания ни к чему! Она думает только об удовольствиях, а труд считает рабством. И увы! – даже у нас в конторе есть тому пример…

Бессетт не смог сдержать улыбку:

– Что вы, что вы, мистер Мелитт, Берт не такой уж плохой, как вам кажется.

– Я не говорю, что он плох, Фрэнсис, хотя скверному человеку, как правило, присуща сила воли. Берт Лимсей лишен ее начисто. Ему вполне достаточно пить, волочиться за сомнительными девицами и сидеть за рулем красивой машины, чтобы чувствовать себя совершенно счастливым. Он совершенно законченный эгоист. Не кажется ли вам, что в тридцать лет ему стоило бы подумать об устройстве семейного очага, как это подобает человеку, на котором впоследствии будет лежать большая ответственность? Но он, вместо того, чтобы готовиться к будущей серьезной работе, предпочитает избегать ее. Я весь дрожу при мысли, что когда-то судьба этого дома будет в его руках. При его бесконечной трате денег мы долго не протянем! Я рад отметить, Фрэнсис, что вы не похожи на него и что, несмотря на ваш возраст, вы – серьезный человек, на которого можно рассчитывать. Я часто рассказывал о вас жене и дочери. Они будут рады познакомиться с вами. Не согласитесь ли прийти к нам на чай, если вы свободны в следующую субботу?

Бессетт, застигнутый врасплох, не смог отказать.

– С удовольствием, мистер Мелитт.

Берт, которому Фрэнсис несколькими минутами спустя рассказал обо всем, громко рассмеялся:

– Ну вот, очередь дошла и до вас, Фрэнсис! Старик Джошуа любым способом хочет пристроить замуж свою дочь Клементину, и сегодня вы стали его жертвой! Упрям же старый черт!

Слегка обеспокоенный, Фрэнсис потребовал уточнений:

– Какая она из себя?

– Что-то вроде большой клячи с пожелтевшим лицом… Немного же смог дать папаша Джошуа своей дочери! С ней вас не покинет впечатление, что вы находитесь в обществе скелета, на который набросили накидку…

– Какой у вас злой язык, Берт! А все-таки, откуда вы так хорошо ее знаете?

– Невинное дитя! Несколько лет назад папаша Джошуа попытался поймать меня в свою сеть. С меня хватило одного сеанса. С тех пор я стараюсь объезжать стороной Эдинбург Роут, где проживает племя Мелиттов. И именно с тех пор Джошуа считает меня ни на что не способным. Да, Фрэнсис, кажется Клементина по крайней мере лет на пять старше вас! Старик не церемонится! Однако, в конце концов, как знать… Быть может, ваше сердце и поразит удар молнии? Знаете, о вкусах не спорят…

Бессетт не смог удержаться от смеха.

– Берт, я уверен, что вы преувеличиваете и что картина не настолько мрачна, как вы ее изображаете!

Лимсей скорчил рожу раскаяния.

– Вы правы, Фрэнсис… Я был необъективен, поскольку у Мелиттов все же есть одна хорошая вещь…

– Вот видите! И что же это?

– Черри!

И, сделав пируэт, Берт исчез.

Выйдя от Мелиттов, Фрэнсис полной грудью вдохнул свежий воздух. Этот визит надолго ему запомнится! Все получилось еще хуже, чем говорил Берт! Два часа смертельной скуки, когда каждый не знает, что сказать, и подыскивает слова, чтобы произнести самую отвратительную банальность. К счастью, мисс Рут Мелитг пустилась в бесконечный монолог по поводу несравненных достоинств своей дочери – швабры, которая, слушая мать, становилась похожа на девочку, платьице которой только что похвалили, в то время как ее папочка подтверждал слова жены торжественными кивками.